Второй раз он пришёл в себя от бившего в глаза яркого света. Так светит солнце только на заснеженных горных вершинах. Свет бил прямо в лицо, а рук, чтобы от него загородиться, Руслан поднять не мог. И тут в этом ярком свете он ясно увидел Лизу. Да, это была она, но повзрослевшая и уставшая. Он узнал бы её лицо среди тысяч других лиц и через многие годы.
Тогда, в далёком тридцать седьмом, когда он повёл самостоятельно в горы свою первую группу, он сразу её заметил. Не заметить эту весёлую и симпатичную девчонку было сложно. На первом инструктаже она задала множество вопросов: какая самая высокая точка Кавказа, был ли он на ней, как и кто будет разводить костёр в походе, и сколько длится один переход до привала. Скрывая свое смущение, он отвечал на вопросы коротко и односложно, но лизины вопросы не кончались, пока Раиса, явно непитавшая симпатии к девушке, не прикрикнула:
– Так, кончай базар, что да как – потом узнаешь, а сейчас и покушать бы не мешало.
– Пусть спрашивает, если интересно, – заступился Руслан за девчонку, но та умолкла, бросив на Раису сердитый взгляд.
Его забавляли не столько сами вопросы, сколько то, что она непрерывно называла его «товарищ инструктор» и обращалась на «вы». Из её анкеты знал, что они с нею ровесники. Опыта общения с девушками у него не было, но раньше его это не смущало, а теперь, стоило Лизе обратиться к нему, он чувствовал, что земля уходит из-под ног и не только лицо, но и всё тело заливает выдающей волнение краской. В школе, где он учился, было раздельное обучение мальчиков и девочек, а на спортивном факультете в институте учились одни парни, да и не в обычаях кавказцев было вольное общение с девушками. Так что науку общения с женщинами ему пришлось постигать в горах, и первой девушкой, которая заставила смущённо биться его сердце, была Лиза.
Была ли она красива? Да нет, но её широкое, славянское лицо с крупными чертами необыкновенно красила улыбка. Кроме того, благодаря живому нраву, острому языку и природной общительности, она всегда оказывалась в центре внимания, и большинство окружавших её мужчин были в неё слегка влюблены. И даже зануда Кол Колыч (так переиначила эта забавница имя и отчество одного из туристов высокого и худосочного Николая Николаевича) был к ней неравнодушен и обижался на Лизавету, когда она сватала его за толстушку Веру. Махмуд, инструктор параллельной туристской группы, известный сердцеед и хвастун, заигрывал с Лизаветой непрерывно. Ухаживал он чисто по-восточному, намекая на свои редкие достоинства, которые, по его мнению, смогут превратить Лизу в верную и любящую жену. Что это за достоинства – он не говорил, но уверял:
– Всё забудэшь: и мать, и отца, и своих пионэров забудэшь.
Любопытная, но неискушённая Лизавета допытывалась, что это за достоинства такие, пока шалая Райка, которая была замечена с Махмудом в горных потёмках, не сказала, зло смеясь:
– Хватит из себя целку строить. Хреном своим хвастает, которого у него отродясь не было.
Лизавета не всё поняла в этой грубой и странной фразе, но больше приставать с расспросами к Махмуду не стала. К возможности быть украденной она относилась как к пионерской забаве и поводу повеселиться. Подставив Веру, она искренне верила в то, что сделает её счастливой. Тогда, той суматошной ночью, Вера, успокоившись, действительно была счастлива и непрерывно повторяла:
