Проснувшись, я взглянул на солнце, оно стояло уже высоко. Посмотрел на Богдана: он лежал и смотрел в небо. Я опять уснул. Мне снился сон, будто я приехал домой в отпуск. Захожу в дом, а там все мои в красивой одежде меня встречают, с пирогом стоит Даша, говорит с поклоном: «Отведай пирога, муж мой». Я тоже весь такой нарядный, достаю из кармана золотые монеты и кидаю на стол. Братишка мой мелкий кричит: «Еще, еще!», и я достаю и бросаю. Сзади Богдан меня зовет: «Кум, кум!», а я достаю и бросаю. Богдан уже кричит:
– Кум, кум, проснись.
Я встал, смотрю: все строиться идут. Надо же, гады, такой сон прервали, но на душе все равно было хорошо, я всех своих родных, как воочию увидел… и Даша там была.
Строил всех Семкин, отобрал человек восемьдесят и поехал лес прочесывать. «Как раз кстати, я спокойно найду Игната и передам золото».
– Богдан,– подозвал я его. Кум подошел, и по нему было видно, что он обижается из-за моего молчания. Ему было интересно, куда я ночью ходил.
–Смотри, – я открыл мешочки с золотом. Богдан аж присвистнул, но спрашивать ничего не стал.
–Ну, не обижайся ты!
–На обиженных воду возят!
–Это мне атаман дал – погорельцам передать.
–Значит, ночью ты к нему ходил? А меня почему не взял? Вдвоем сподручнее было бы. Ладно, рассказывай!
Я ему все рассказал: все, как есть, ничуть не наврал, но он на меня смотрел опять с недоверием. Я понял этот его взгляд, перекрестился и сказал:
–Ну, ей богу, не вру!
–Я тебе верю. Пойдем в станицу, Игната надо искать.
Мы обошли стороной свою сотню, чтобы лишних вопросов не было. На входе в хутор стоял Кузьмич, рядом – обоз. Мы подошли ближе, и я отвел Кузьмича в сторону.
–Кузьмич, винтовки и патроны спрячь в первую сгоревшую хату.
–Какие винтовки? – он смотрел на меня, не моргая. Я растерялся. В голове промелькнула мысль: «Может, не тот Кузьмич?» Впервые в жизни я не знал, что сказать, а вслух произнёс:
–Я пошутил!
Пожал плечами и пошел прочь. Настроение сразу испортилось, я не знал, что делать. Вдруг он расскажет майору про мои слова. Богдан шел рядом и что-то говорил, но я его не слышал. В голове перемешались все мысли. Наконец Богдан остановил меня и сказал:
–Я его убью!
Мы повернулись в сторону Кузьмича: он вез свою телегу в сторону первого сгоревшего дома. Проходя мимо, Кузьмич хитро мне подмигнул. Я сразу успокоился: все нормально. Мы пошли дальше. А я всё думал: «Наверно, правильно поступил старый казак. И мне нельзя в открытую спрашивать про Игната, надо что-то придумать.» Мы шли по хутору. Это была одна длинная улица, по обеим сторонам которой стояли дома. Слева предстала страшная картина: двенадцать дворов были сожжены. Я представил, как хуторяне метались от дома к дому, спасая свое и так небогатое добро. Посередине хутора стоял большой амбар, вокруг него толпилось много людей. Нам стало понятно, что здесь живут погорельцы. Но как узнать, кто из них нам нужен. Погорельцы о чем-то шумно говорили. Увидев нас, сразу замолчали и посмотрели на чужаком недоверчивым взглядом.
–Здорово живем, что невеселые, о чем тоскуете?
–Вы расстреливать нас пришли, али как? – спросил здоровый мужик лет пятидесяти.
–А ты, что ж, в каждом казаке врага видишь? – спросил я.
–Да друзей нынче мало ходит! Шли бы вы отсюда подобру-поздорову.
–Игнат, перестань, что на людей бросаешься, они ведь тоже подневольные!– вступилась женщина, по-видимому, его жена. Но мужик этот не угомонился, он продолжал оскорблять и унижать нас. Я не выдержал, снял винтовку и ткнул ему в грудь:
