— Хозяюшка, возьми меня с собой, пожалуйста! Я ни разу на шабаше не был. Так хочется посмотреть.
Кузя умоляюще сложил ручки на пузике.
— А давай! Собирайся. И вправду ты дома засиделся. Погуляем. Только слушайся меня беспрекословно. Там много разной нечисти будет. Еще обидят.
— Да кто меня обидит? Я сам за себя постою. Ты не смотри, что я маленький и пушистый. Я, когда разозлюсь, знаешь какой страшный становлюсь.
— Знаю. Иди, собирайся. Герой.
Через десять минут домовой был готов. Шелковая красная рубашечка, синие бархатные штанишки, красные сапожки и жемчужная сережка в ушке. Волосы и бородка тщательно расчесаны.
— Кузя, ты неотразим!
Ведьма вытащила парадную метлу, усадила Кузю впереди себя, и они полетели.
Стояла темная осенняя ночь. Село как будто вымерло. И правильно. В эту ночь люди по домам сидели. Боялись даже до ветру выйти. По небу там и сям пролетали неясные силуэты, на мгновение заслоняя звезды. Нечисть спешила на шабаш.
Домовой сидел, крепко вцепившись в метлу двумя руками, и старался не смотреть вниз. Ему было страшно. С ними поравнялась еще одна летунья.
— Привет, дорогая! Кто это у тебя сидит? Никак жертву решила принести?
— Привет! Ты что, дура? Это Кузенька, мой домовой.
— Ах, Кузенька! Твой знаменитый Кузенька. Слышала, слышала. Давно хотела познакомиться. Я давно домового ищу. Да как-то все не получается.
— Проще надо быть. Твой характер всем известен. С тобой не только домовой, с тобой черт не уживется.
Вторая ведьма захохотала. Сделала крутой вираж и унеслась прочь.
— Кузя, ты ее хорошо разглядел? Держись от нее подальше. Стерва та еще. Даже среди своих считается самой страшной и паскудной.
Домовой что-то невнятно промычал. Он и глаза боялся открыть, не то чтобы разглядывать кого-то. На Лысой горе было столпотворение. Кое-как Ведьма нашла место для посадки. Ссадила Кузю на землю. Поставила метлу в стойло. Рядом приземлилась ступа с Бабой Ягой. На посадку заходил Змей Горыныч, и все бросились врассыпную. Отбежав на почтительное расстояние, Ведьма поправила платье и шляпку. Подкрасила губки. Поправила рубашечку на домовом, и они пошли гулять. Кузьма шел с широко открытыми глазами. Ведьмы, черти, оборотни, привидения, лешие и русалки, вурдалаки и кикиморы. Огромные, средние и совсем маленькие. Вот это было общество! Раздавалась дикая музыка, громкий смех и, прямо скажем, ржание. Горели костры с подвешенными котлами. Там что-то кипело и взрывалось маленькими фонтанчиками. Стояли вертела с зажаренными целиком кабаньими и бычьими тушами. Рядами стояли дубовые бочки с пивом и винами.
Они подошли к одному из костров.
— Ах, душечка, ах, Ведьмочка, ах, подружка дорогая! — закричали девицы, сидевшие у костра.
— Штрафную! Налейте ей штрафную за опоздание.
И Ведьме вручили огромный кубок с варевом из котла. Ей пришлось взять его двумя руками. Иначе никак. И отпустить Кузю. Ему тоже налили в кубок поменьше. Они выпили. Да, теперь Кузьма понимал, почему его хозяйка постоянно возвращается домой с шабаша в невменяемом состоянии. Ему стало хорошо, очень хорошо, просто замечательно. Мир засверкал яркими красками. Тело стало легким, ножки сами стали притоптывать в такт музыке, и когда одна из девиц жарко шепнула ему на ухо:
— Пойдем, потанцуем, красавчик, — он без сопротивления пошел с ней.
Ведьма допила вино, оглянулась и не увидела домового.
— Кузя, Кузя!
— Ты кого, подруга, потеряла?
