Я не желал бы, чтоб сие было воспринято и так, что мне весьма необходим этот вступительный вызов против всеобщей нечестности или неверности. Ко всея самокритичности по себе, каковым не горячечно и решительно Я и был, презрев на иллюзии своего воображения, Я не смею изъявлять столь большую уверенность в собственных суждениях, подчас возможно ошибочных, также, об ignis fatuus ко свету абсолютных истин; в особенности, когда, заблуждённый фамильярностью звучания, соединённого с пребольшой схожестью смысла, Я слишком спешно относил тогда происхождение (корня), не являвшееся наиболее предпочтенным, силе искушения в признании оного наивернейшей предуготовленности, – искушения ко всему тому, что на этом филологическом пути не должно соотнестись вызывающей или всеобщей причине для ошибки. Потом, опытным путём, Я находил в том, в изобилии причин для всесерьёзной осторожности
<стр. 12>
(нет, не для тотального отчаянья по достигнутому контр-смыслу), с почти-что интуитивной ясностью во многих вещах исследования, убеждаясь в удовлетворительной их вероятности; кое, в действительности, есть самое большее из того, что можно отнести означенным предположениям, в их природе не поддающихся положительному аргументированию или какой-либо математической демонстрации.
