Ким разрывается между двумя желаниями – поколотить Веру и страстно ее поцеловать, но голос Берджесса спасает от тяжких мук выбора.
– Алан передает следующее: выйди из рума и окажешься на центральной улице, пройди развлекательный центр и поверни на Кайф-штрассе, оттуда около ста виртуальных метров до Хаксли-штрассе. В подземном переходе под гоночной трассой, возле блюзменов, будет канализационный люк. Вам туда… Да, вроде все правильно передал.
– Канализационный люк? – с отвращением переспрашивает Ким. Один раз, во время бегства от фрицев в самом начале оккупации в июле 1940-го, ему уже приходилось спускаться в канализацию, и эти неподобающие настоящему джентльмену воспоминания вызывают тошноту.
– За что купил, за то и продаю, – слышится голос Гая из далеких миров.
Берджесс чувствует себя идиотом, помогая переговариваться двум людям, сидящим бок о бок на диване. Ки-шлемы на их головах делают ситуацию еще более бредовой, если не принимать во внимание, как за последние десять лет изменился чертов мир. Соседи Тьюринга уже вовсю гремят чайниками, собираясь на работу, поэтому особую тишину можно не соблюдать. На улице, однако, пока только одни патрули, что не вызывает зависти по отношению к засевшему в кустах Дональду. Но такова жизнь повстанца в захваченной врагом стране, никуда не денешься.
Ким с Верой выходят из «Невесомости» и поднимаются по улице вдоль блестящих окон развлекательного центра. Очень легко сделать виртуальный футуристичный город: не надо ни возводить реальные здания, ни изобретать новые сплавы и электронные поверхности для трансляции видео, достаточно просто смоделировать любое новшество, какое только может прийти в воспаленный ум архитекторов Киберрайха, и по телефонным проводам оно разлетится во все уголки мира. Для любого самого безумного аттракциона потребуется лишь несколько магнитных бобин в коммутационном узле виртуальной системы.
Развлекательный центр с видеоэкранами во всю стену оказывается позади, и Ким с Верой следуют на Кайф-штрассе. Как люди, пришедшие в этот мир не за кайфом, они уже немного перенасытились. Они ощущают, как физическая зависимость от нейросигналов счастья окутывает разум, но их крепкая, непреклонная воля, благодаря которой они и стали повстанцами, удерживает сознание от пересечения роковой черты. Чтобы легче было бороться с соблазнами, Ким и Вера вызывают в себе отвращение к развлечениям и начинают все больше выделяться из толпы. Поток людей вокруг разливается, как река в половодье, и на тротуарах становится тесно, особенно если идти против движения. С каждым шагом парень с девушкой оказываются все дальше от основных злачных мест и все ближе к Алану и Юрию. С гоночной трассы доносится рев моторов на пять, шесть и даже десять литров, ведь в вирте нет никаких ограничений. Точнее так: вирт ограничивает всех от серости и унылости обыденной жизни, а значит, байков с двигателями меньше четырех литров и пятисот лошадиных сил попросту нет. Наблюдать за гонками – уже удовольствие, и многие виртоманы со слабым вестибулярным аппаратом, исходя завистью, просто стоят у дороги и любуются головокружительным зрелищем, а Ким и Вера спускаются в переход под трассой. Особенность Киберрайха такова, что гоночный шум моментально утихает, хотя по законам физики реального мира должен бы стать громче. В подземном переходе играют блюз чернокожие подневольники, поэтому они не мотивированы сообщать патрулям о каждом подозрительном человеке. Ким и Вера, не в силах ничем помочь, почтительно проходят мимо них, лезут в канализационный люк и оказываются в темном тоннеле.
