Теперь уже с хутора Отрадного сплошной стеной надвигался изумительный яблоневый сад. Весной он весь белый-белый! Тот сад, в недрах которого зарождается полноводная красавица-река Лыбедь со своей широкой болотистой поймой и заливными лугами. Река всегда служила естественной преградой для диких крымчаков и всяких польских банд. Разбойники как снег на голову день ото дня обрушивались на жителей Киева, которые осмеливались появиться на своих сенокосах в пойме реки.
Судоходная, полная рыбы, с семи мельницами по своему плавному течению, Лыбедь по воле пришлых в Киев людей превратилась в зловонную лужу, заключенною в вонючий бетонный коллектор, время от времени вырывающийся из подземелья на киевские просторы. Какой только мерзости в ней не плавает!
Если остановиться весной на железнодорожном мосту, всегда служившем границей между хутором Отрадным и разросшимися громадными пятью селами Борщаговка, и над головой у тебя только голубое небо, то можно и целый час любоваться буйством окружавшего тебя со всех сторон бело-розового. И эти корявые темно-серые ветви, обсыпанные похожими на хлопок душистыми завязями и бутонами, и белоснежный ковер под деревьями, из которого только на пригорках выбивается изумрудная трава с прозрачными капельками росинок-слезинок на каждой травинке. Белый цвет невырубленных яблонь.…Пришли люди и все вырубили.
Даааа, снега в этом, 1968-м году, выпало немало. Трамвай доходил до начальных домов нового массива, построенного в поле, где некогда буйствовали бело-розовые цвета, разворачивался и отправлялся восвояси. Дальше жители расползались по тропинкам по колено в грязи, кто куда. К нашему дому можно было добраться и по дорожкам между домами, а можно было и через еще не застроенное поле – так было быстрее.
Когда расчистили дорожку к дому через заснеженное поле, то оказалось, что идешь в белоснежной траншее метра два глубиной. Поднимешь голову, а над головою только бесконечная темная синь неба и яркая Большая Медведица, заблудившаяся в этой бесконечности, и рядом с ней ее мишки. Заплутали мишки, заплутали.… Паутинкой протянулись к югу и к Большой Медведице, как к маме, в брюхо звездное уткнулись. Теперь Медведица будет всегда сопровождать меня, в какой бы части света я ни находился, и это будет всегда к удаче.
Но в начале траншеи обосновалась банда из шпаны нашего двора. Где они прячутся – ума не приложу. Но как только появляется одинокий прохожий, то они тут как тут. Ничего особенного – снимают шапки с мужчин, а в воскресенье – на «толкучку».
«Толкучка» была действительно замечательным местом в городе.Что такое «толкучка»? Это место, где на одном квадратном километре «толчется» миллион людей. Продают-покупают все, что душе угодно. С одеждой же до сих пор в стране плохо. Может, неумехи коммунисты с комсомольцами виноваты.… С большими формами они еще справляются, а вот о людях им думать недосуг, не уважают они этих людей. А может, это и наследие страшной войны, испепеляющим ураганом пронесшейся по нашей стране и закончившейся, по историческим меркам, совсем недавно – чуть больше двадцати лет назад. Кто знает?
На «толкучке» наши, пока еще только хулиганы, продают то, что насшибали с тружеников темными вечерами. В основном – шапки. Но не только. Практикуется еще такое. Вместо: «восемьдесят» на местном очень модном сленге звучало: «восемь-ноль».
