Притяжение стало сильнее. Приближаясь, можно было разглядеть в стенке воронки то, что спускается: сгусток подвижной субстанции. Словно мягкая глина или плотный дым, она постоянно менялась. Путь её продолжался, а из красной мешанины так ничего и не образовывалось. Мужчину засасывало в торнадо, было сложно противостоять этому, но он чувствовал: уже вот-вот что-то создастся из этой массы. Эмбрион, мерзкий, склизкий, розовый и полупрозрачный. Рос, менялся, а затем…
Резкий рывок не вытащил Кирро из портала, лишь сотряс болезненно отозвавшуюся голову. Человек ощутил медленное движение вверх, но даже несмотря на боль и неудобное положение, он хотел остаться здесь ещё немного, чтобы разглядеть, кто вырастет из эмбриона.
В последнюю минуту его осенило, что надо запомнить место, куда перенеслось существо. Пока мужчину медленно вытягивали, он лихорадочно высматривал детали: молочного цвета каменный пол, как в большом зале, на нём нарисован круг, чёрные узоры, раскрашенные синим и красным.
Всё. Ничего больше не видно.
Притяжение воронки стало слабее, и тело подвешенного поддалось рукам, тянущим наверх. Каменный пол стал уменьшаться, стенки торнадо – превращаться в единую чёрную массу, взор – охватывать всё больше разноцветных кружочков, что удалялись и превращались в точки. Кирро тащили выше и выше, вот и ветер, который не даёт дышать, и наконец-то свет снаружи.
Он наконец оказался на траве. В глазах забегали золотистые звёзды, заполонившие темноту, наступившую было секунду назад. Затошнило, заболел живот вновь неожиданно и сильно, ноги стали покрываться колючками – незаметно они затекли, а сейчас болезненно возвращались.
Зрение начало различать в мутной зелени четыре глаза, вперившихся в Кирро. Он припомнил каждую деталь, рассказывал долго, несвязно, но, кажется, не упустил ничего. Уган и Биган переглянулись коротко, светловолосый сказал:
– Я знаю, где это. Туда сложно попасть. Главное, чтобы существо, которое нам нужно, осталось там живым. Его либо сразу уничтожили, либо отпустили. А может, держат в замке.
– Почему мы ищем эту женщину? – Кирро надеялся, что Уган отвлёкся на план и, возможно, в забытьи расскажет ему всё.
– Теперь это, может быть, и не женщина. Как близко эмбрион был к завершению воронки?
– Думаю, ему осталось преодолеть одну пятую пути.
– Скорее всего, это ребёнок. От семи до одиннадцати лет.
– Зачем он нам?
– У него есть кое-что, принадлежащее нашему государству, без этой вещи нарушается мировой порядок. Мы не можем допустить, чтобы она находилась не на своём месте, несмотря на то, что время на поиски у нас есть.
– Я всё равно ничего не понимаю.
Биган положил руку на плечо брата, и Уган остановился:
– Ты готов идти? Ребёнок может натворить много такого, с чем потом справляться мне не хотелось бы. Главное, чтобы он попал к нам живым.
– Готов. Но ответь на мои вопросы, мне это важно. Если я узнаю всю историю, у меня будет точная цель. Когда ничего не понимаешь – очень сложно. Да ещё когда ничего не помнишь о прежней жизни, – Кирро почувствовал, что беловолосый брат расположен к нему, и если быть аккуратным и аргументировать свои просьбы правильно, Уган в конце концов расскажет ему хоть что-то.
– Тихо, слышишь? – собеседник бесшумно поднёс ко рту палец и прищурил глаза, а ноздри его раздулись, – Ложитесь на траву.
