Обернувшись, она легко рассмотрела собственные следы — там, где она прошла и стояла, трава казалась темнее.
Отчего-то ей вдруг стало не по себе, появилось ощущение, что кто-то смотрит на неё. И взгляд этот был недобрым.
— Что с тобой, Мика? — встревоженно спросила подруга.
Не хватало ещё, чтобы Алька сочла её чокнутой…
— Ничего, — пробормотала Мика, подбирая этюдник. — Тогда, наверное, это было привидение.
— Привидения появляются на кладбище только по ночам, — последовал безапелляционный ответ.
— Смотри под ноги, — прикрикнула Мика, потому что сама едва не свалилась в глубокую канаву, наполненную стоячей водой. Наверное, когда-то её выкопали как дренаж и она так и продолжала жить своей жизнью, вбирая в себя дождевую воду.
За канавой девушки остановились, идти дальше не имело смысла — дурацкий особняк остался слева, а перед нами был отличный вид на монастырь.
Всё время, пока они рисовали, Мика размышляла о том, что же произошло и чего она внезапно испугалась. Даже достала лист бумаги и по памяти быстренько набросала портрет бородатого. Получилось похоже, но Альке она рисунок показывать не стала.
Темнеть начало поздно, к тому времени они успели сделать по паре этюдов и подвергнуться атаке назойливых комаров.
— Обратно пойдем той же дорогой? — с сомнением поинтересовалась Алька.
— А что, есть другая?
— Можно попробовать выйти отсюда сразу к дамбе. По ней немного дальше, зато в кусты лезть не придется.
Выбранный путь действительно оказался более долгим, девушки сделали крюк, огибая новостройку, и вскарабкались на насыпь. Потрескавшийся асфальт, редкие бетонные столбики по краям. Дорога уходила к монастырским воротам.
Вблизи стены монастыря выглядели ещё более внушительно — два яруса узких окон, которые больше напоминали бойницы. Колокольня высилась над воротами, словно прикрывая собой темной к склону избы.
— Деревня называется Георгиевка, по монастырю, — сообщила Алька. — Надо бы завтра туда наведаться, я люблю старое дерево рисовать.
— Говорили, что мы завтра с утра в монастырь отправимся. Вот и посмотрим.
***
Лес был наполнен обычным шумом — шелестели, покачиваясь на ветру, кроны деревьев, поскрипывала где-то старая береза, стрекотала сорока, слыша человеческие шаги.
— Смотри, Игнатка, тут оно и было, запоминай — от гари точно на юг, а потом через овражек. Как перейдешь, ищи просеку, она к месту и выведет. А там дальше — река. Не забудь.
— Не забуду, — кивнул Игнат и почесал горевшее от комариных укусов ухо. — А что, правда, что дед в одиночку Кистеня одолел?
— Правда. Хотя с собаками да с ружьем. Но и у того, сказывал, пистолет был.
Афанасий остановился, разглядывая лес. Точно, здесь. Теперь уж сын не забудет, найдет.
— Ну все, часть дедова завещания исполнил. Можно домой возвращаться.
Паренек посмотрел на него с удивлением:
— Какого завещания? Ты про что, батя?
— А про все остальное потом узнаешь, когда время придет. До поры тебе, Игнатка, без этого жить будет легче. Ну, пошли обратно, а то бригадир приезжал, ругался, что трудодни не все отработали.
Игнат ещё раз обернулся — низкие тучи, проносящиеся над лесом, делали его если не мрачным, то суровым. Отсюда, если напрямик идти, до деревни не так уж и далеко, а кажется, что край света.
***
Мике не хотелось идти на эту вечеринку. Она просто устала с дороги. В конце концов, пошли уже третьи сутки, как ей не удавалось нормально выспаться. И сейчас желание было одно — залезть под одеяло и закрыть глаза.
