На улице Никиту ждали новые неприятности: дружба с ровесниками и ребятами постарше не складывалась, и отнюдь не по его вине.
Как-то поздним вечером, выгуливая Бегемота за гостиницей, где они жили совсем недавно, Никита столкнулся со стайкой ребят примерно своего возраста. Парни сидели на парапете и курили, а в ногах у них стояло несколько початых бутылок пива. Ватага с интересом следила за перемещениями лабрадора, пока один из них, самый высокий, не спрыгнул с насеста и вразвалочку не подошел к Никите.
– Годный пес, малец, – сказал он, окая и растягивая слова. – И не в лом тебе, чувачок, по ночам перед хотэлем тусить да в окна зырить?
– Чего? – опешил Никита.
– Ты в натуре тупак, что ли? Я говорю, тебя родаки заставили? Что, хавчика тебя лишат, если по приколу твоя Муму дома нассыт?
– Это Бегемот, – выдавил Никита и потянул поводок на себя.
– Да ты ваще задрот! Еще крокодилом свою псину назови, – хохотнул Долговязый и оглянулся на компанию. – Мы давно за тобой следим, – сказал он, посерьезнев. – Это наша территория, так что… гони бабло, если хочешь здесь тусить!
– Чего гнать? – не понял Никита и недоуменно посмотрел на Долговязого. Темные личности, говорящие на тарабарском языке, вызывали у него брезгливость и презрение.
– Ты, чайка вологодская! Бабосы пришли сюда, говорю, а то нам катать вату не на что! – Долговязый навис над новоселом.
– Бегемот! – крикнул Никита, отходя от парня. – Бегемот, ко мне!
Лабрадор бросился на зов хозяина. Он словно летел над землей, и его шерсть переливалась в отблесках ночных огней. «Как собака Баскервилей», – мелькнуло в голове Никиты.
Долговязый отступил к своей группе, которая уже повскакала с насиженных мест.
– Ах ты, сука, – прошипел он и наклонился, поднимая что-то с земли.
Бегемот зарычал, шерсть на загривке встала дыбом. Пес не спускал глаз с обидчика, готовый броситься на него в любую секунду. Шайка Долговязого попятилась, явно собираясь дать стрекача. Их предводитель вдруг размахнулся, чем-то запустил в Никиту и помчался стремглав. Камень просвистел в воздухе, сбив с мальчишки бейсболку. Никита вскрикнул, схватился за голову – и в ту же секунду, как только хозяин ослабил натяжение поводка, Бегемот атаковал врага.
С оглушительным лаем лабрадор в три прыжка настиг Долговязого, вцепился в его брючину и, глухо рыча, стал рвать ее. Судя по крикам хулигана, зубы пса не раз добирались до его ноги. Банда Долговязого разбежалась врассыпную, как только лабрадор напал на их главаря.
– Убери своего гребаного пса! – закричал Долговязый фальцетом, отчаянно отбиваясь от Бегемота, который уже повалил его на землю, продолжая драть на нем одежду.
– Фу, Бегемот! Фу! Ко мне! – закричал мальчик, изо всех сил натягивая поводок.
Напоследок лабрадор чувствительно куснул Долговязого и нехотя потрусил к хозяину, рыча и оглядываясь.
– Фу, Бегемот, – всё повторял мальчик, растерянно глядя на Долговязого, который медленно поднимался с земли.
– Мы еще встретимся, – скривился обидчик и зло посмотрел на Никиту: страха в глазах Долговязого не было, в них читалось только одно желание – отомстить. – Береги Муму, – глухо добавил он и поковылял в темноту, прихватив по дороге недопитую бутылку пива.
***
Никите удалось скрыть происшествие от родителей: шишка на его голове была почти незаметна. Главное – не мочить волосы первое время. Но злоключения только начинались, и стычка с Долговязым была первой ласточкой, или, как его там сегодня обозвали, – первой чайкой вологодской.
