Ответ князь получил тут же.
– Давай определимся с размером дани, – заявил Кульбеди.
– Да, это надо решать в первую голову.
– Размер прежний, плюс достойное подношение царю Узбеку, Чолхану и мне. Золотом.
– Сколько?
– Царю Узбеку три гривы, Чолхану две, мне одну. И пару наложниц. Впрочем, этим я займусь сам.
– Хочу предостеречь тебя, мурза. Люди в городе недовольны поступками ваших нукеров. Еще неизвестно, как удастся утихомирить шум вокруг насилия над дочкой поварихи. Ты бы приказал своим нукерам не безобразничать, – сказал Александр Михайлович.
Кульбеди заносчиво поднял голову и заявил:
– Мы ваши хозяева и будем делать все, что захотим. Не тебе указывать, что нам можно, а что нет. Твоя забота – собрать дань. Вот этим и занимайся. – Мурза вышел из залы.
Появился слуга.
– Что-то вид у тебя, князь, не очень хороший. Печальный.
– Чему веселиться-то, Степан?
Слуга вздохнул.
– Это так. Воистину нечему. Я зашел сказать, что тайник готов. Землю вывез, затопил в омуте реки Тьмака. Никто ничего не заметил. Пойдешь посмотришь?
– Ты, Степан, ночью будь во дворе своей избы. Я приду. Тогда и посмотрим, и спрячем кое-что.
– Ты? Ночью? Сам?
– И даже без охраны.
– Но это опасно, князь.
– Не опасней, чем находиться рядом с ордынцами.
– Да уж, подвалили они на нашу голову. А правда, что новую дань собирать будем?
– Будем. Больше ни о чем не расспрашивай. До вечера делай свои дела здесь. Потом, как все уснут, жди. В полночь приду.
– Да, князь.
Ночью князь тайным ходом покинул дворец и прошел на посад, к дому слуги. Тот ждал, как ему и было велено, встретил своего господина, провел его в клеть, зажег факел. Сколько ни приглядывался Александр Михайлович, но тайник так и не заметил.
– Ты на совесть потрудился, Степан.
– Как же иначе? Ясно, что дело серьезное, коли сам князь слуге своему велит тайник делать.
– Где он?
– Рядом с тобой.
Князь посмотрел под ноги и опять ничего не увидел.
– Не тяни, Степан!
Тот смахнул с пола солому, дернул за огрызок какой-то веревки. Слева от князя поднялась крышка. Под ней скрывалась яма, отделанная камнем, с несколькими деревянными стойками, глубиной в аршин с лишним, столько же по ширине и длине.
– Хорошо! – оценил князь и достал из-под кафтана довольно большой, тяжелый сверток, передал его слуге и приказал: – Прячь это, Степан.
Коланов лег у ямы, опустил туда руку, аккуратно уложил сверток, сверху накрыл его старым, рваным тулупом, встал, захлопнул крышку, притрусил ее соломой.
– Запоров нет? – спросил князь.
– Есть, Александр Михайлович. Под кладкой обломок копья. Упирается в выступ. Со стороны посмотреть – обычное древко. Никому не нужное, потому как сломано у наконечника. А если сдвинуть его наперед до конца, то крышка замкнется снизу.
– А как открыть?
– Надо дернуть за веревку, как я и сделал. Но кому тут тайник искать?
– Потому я и велел сделать его у тебя.
– Извиняй, князь, в холстине что-то ценное?
– Бесценное, Степан.
– Каждая вещь имеет цену, князь.
– А вот скажи, какова цена жизни?
– Чего?
– Жизни!
– Ну, это другое дело.
– Так вот считай, что у тебя в клети сама жизнь и запрятана.
– Мудрено говоришь, Александр Михайлович.
– Как есть. Но все, мне пора возвращаться.
– Проводить?
– Нет, дойду сам. Одному проще.
– Лишь бы тебя нукеры Чолхана не приметили. Эти черти глазастые.
– Ничего, сумел выйти тайно, смогу и вернуться.
– Удачи тебе, князь. Береги тебя Господь!
– С утра быть во дворце!
