И снова зазвучал барабан, но разбуженные рабы теперь внимательно следили за движениями его рук. Невзирая на стоящего за спиной турка со вскинутым кнутом, палочки замерли в воздухе, и нижняя палуба с ликованием встретила тишину, разорвав ее лязгом цепей. Беспорядочные удары об его и их спины были слабыми, он даже почти не ощущал боли. Внутри кипела яростная радость, обезболивая тело. Он снова забил ритм, и тяжело дышащий охранник замер за спиной.
Если бы не надвигающийся нешуточный шторм, если бы не паника царящая среди турок, его давно бы уже иссекли ятаганами и выбросили за борт , приковав на его место другого. Но не сегодня. Успокаивающе, снова зазвучал барабан, давая время всем прийти в себя. Испытывая гордость, он наблюдал за нижней палубой.
Взбудораженные рабы потеряли свою одноликость. У кого-то глядящего исподлобья лица выражали такую ненависть, что казалось, она обрела объем. У кого-то глаза осветились надеждой. В других глазах сквозило явное нетерпение, и ожидающе они поглядывали на него.
А он ждал, в какой-то мере не понимая чего именно, то ли довести их до нужной кондиции, то ли какого-то момента, но даже здесь он не позволил решать разуму. Порывы ветра становились все сильней, поднимая брызги с поверхности моря даже на верхнюю палубу. С запада к кораблю стремительно тянуло огромную черную тучу. Первые капли, не спеша, ласкаясь, устремились по его лицу.
На площади в центре села стоят длинные столы, щедро уставленные всевозможными яствами, шутки и смех слышны от сидящих за столом, закончена уборка урожая, впереди спокойная сытная зима. Той осенью с абсолютного чистого неба вдруг сначала неспешно теплыми каплями скользя по лицам, а потом все сильней и сильней припустил теплый почти летний дождь, и все забегали, пытаясь накрыть столы, и спрятаться от дождя. Все кроме местных музыкантов. Чем сильнее становилась толкотня, тем веселее они играли мотив и в конце концов все включились в танец, лихо отплясывая под задорную музыку .
Он улыбался вспоминая, как прижималась к его плечу в танце, смеющаяся жена, он улыбался пока не встретился взглядом с остолбеневшим турком. Мгновенное возвращение к реальности сменило улыбку на оскал, и не отводя глаз от теперь испуганного надсмотрщика, он заговорщицки подмигнул ему.
Он никогда до этого не играл ни на одном инструменте и на барабане не умел ничего серьезней ритма, но веселая заводная мелодия, звучащая в его голове понеслась над морем.
Музыка вызвала в глазах рабов блеск, и невзирая на сыплющиеся вместе с дождем град ударов, они улыбались слушая, как внутри закипает кровь от переизбытка адреналина .
Сидящий на первой скамье огромный мавр бросил весло, и схватив цепь у самого штыря, вбитого в палубу, уперся ногами и раскачиваясь выдернул ее из древесины.
Подоспевший к нему надсмотрщик, не успел увернуться от такого импровизированного оружия, и тут же свалился к ногам мавра с проваленным черепом.
Он наблюдал как, схватившись по двое по трое, рабы выдергивают из палубы свои кандалы и уже вооруженные, вступают в схватку. Видел, как сплоченно они сражаются, оттесняя противника от нижней палубы, что бы дать возможность освободиться другим. И вот, уже беспомощные, перед лавиной ненависти турки в панике разбегаются по кораблю. Другие, по двое, по трое наскакивают на озверевших рабов. Они сражались, а он продолжал их подхлестывать незамысловатой мелодией. Через короткое время бой был окончен. Освобожденные рабы пошли искать спрятавшиеся остатки солдат, другие очищали палубу от тел, а остальные с удвоенными усилиями принялись уводить дромон от шторма. он опустил палочки на барабан и тишина непривычно опустилась на судно. тишина была умиротворяющей, дарящей покой, но в тоже время какой-то неуместной что ли.
