Майя побледнела. «Изгнали». Это слово было столь невыносимо, столь ужасно, столь пугающе, что его осмеливались произносить лишь шёпотом за закрытыми дверями. После того как Совет вынес решение, это слово давило на Майю каждую секунду, каждую минуту, каждый час.
– Понимаю, ты сердишься на меня. Я поставила тебя в трудное положение перед Советом и…
Йолан снова покачал головой.
– Ты снова ошибаешься, Майя. Я злюсь не на тебя, а на себя. Тогда я не сумел защитить тебя, а теперь снова ничего не могу…
Йолан осёкся и изо всех сил ударил кулаком по стене. Хоуп, которая молчала во время их разговора, испуганно вскрикнула. Майя подошла к ней и обняла за плечи, чтобы успокоить, а Йолан снова стукнул по стене, потом ещё раз и ещё.
Вопрос: как убедить самого могущественного лупаи успокоиться, если он вот-вот выйдет из себя? Ответ: даже не пытаться.
Майя и Хоуп терпеливо ждали, пока Йолан выпустит пар, отчаянно надеясь, что он не переключится на другие комнаты и не разнесёт весь дом. Ни одна из них прежде не видела, чтобы отец так себя вёл, но обе понимали, насколько серьёзно происходящее: Йолан ранен. Его душа и разум страдают, и последствия могут быть ужасными не только для него, но и для всех лупаи. Глава стаи воплощает в себе душевное здоровье всего клана, уравновешивает других волков. Он их вождь и заступник, он не даёт им погибнуть. Если он потеряет контроль, стая обречена на гибель.
– Папе грустно, да? – спросила Хоуп, поднимая глаза на Майю.
Та посмотрела на младшую сестру. Хоуп недавно исполнилось восемь. Круглолицая, с коротко подстриженными кудрями и большими карими глазами она походила на куклу.
– Да, – ответила Майя и через силу улыбнулась.
– Но… Но ведь старейшины могут передумать, правда? Папа может…
– Папа не может мне помочь, Хоуп. Потому-то ему и грустно.
– Ну и ладно, тем хуже. Тогда я уйду с тобой, – надувшись, заявила Хоуп.
Майя покачала головой и нежно взъерошила сестре волосы.
– Не говори ерунды.
Хоуп промолчала. Её лицо словно окаменело, она смотрела на Майю снизу вверх с таким отчаянием, что у девушки ёкнуло сердце.
– Это не ерунда. Если ты уйдёшь, я уйду с тобой.
Майя отвела взгляд и вместо ответа лишь сильнее прижала сестру к себе. Нет. Этого не будет. Никогда. Она этого не допустит. Хоуп должна жить, расти, быть счастливой. Хоуп должна прожить жизнь, которая была бы у Майи, если бы её не изгнали, если бы она могла жить. Хоуп должна жить за них обеих.
– Хоуп, послушай меня: я хочу, чтобы ты позаботилась о папе, когда меня здесь не будет. У него останешься только ты, понимаешь?
– Но…
– За меня не волнуйся, я как-нибудь выкручусь, со мной ничего не случится. А когда ты подрастёшь, я буду время от времени тебя навещать, – солгала Майя, стараясь говорить как можно убедительнее.
– А тебе разрешат?
– Ну конечно, – снова соврала Майя. – У Совета нет причин отказывать.
На лице девочки засияла радостная улыбка.
– Ну ладно, тогда всё в порядке.
Майя тоже улыбнулась, но это улыбка не коснулась её глаз. Потом она обернулась и посмотрела на Йолана. В комнате повисла тишина. Воздух, казалось, загустел. На полу лежали обломки стены, а взгляд волка был таким пустым, что у Майи упало сердце.
– Папа?
Йолан медленно повернулся к ней.
– Мне так жаль, – хрипло проговорил он.
Майя медленно кивнула.
– Знаю, – ответила она, потом снова посмотрела на Хоуп. – Мне нужно поговорить с папой, ты не могла бы оставить нас на минутку?
