Сделав глубокий вдох, Мэри села за стол, уставленный микрофонами.
Мак-Рэй произнес в микрофон:
– Дамы и господа, это доктор Мэри Риттерсдорф, психолог из Марин Каунти, специалист по семейным отношениям. Она, как вы знаете, согласилась принять участие в нашем проекте.
Один из репортеров сразу спросил:
– Доктор Риттерсдорф, как называется проект? Психопатологический? – В зале послышались смешки. Мак-Рэй ответил:
– Мы присвоили проекту рабочее название «Операция Пятьдесят Минут».
– Куда вы денете живущих на Луне психопатов, когда выловите их? Вышвырнете их вон? Мэри, подумав, сказала:
– Могу сообщить следующее. Сначала мы займемся исследованиями, чтобы как-то оценить ситуацию. Нам известно, что многие пациенты лечебного центра выжили. У них есть дети. Насколько жизнеспособно их общество, судить трудно. Позволю себе предположить, что это общество, скорее всего, лишено будущего: психопаты просто, в самом примитивном смысле слова, существуют. Мы попытаемся провести корригирующую терапию. В тех случаях, конечно, когда это еще возможно будет сделать. Однако первая наша забота – конечно же, дети.
– Когда вы планируете прибыть на Альфу III M2, доктор? – последовал новый вопрос. Заработало несколько видеокамер.
– Недели через две, – сказала Мэри.
– Доктор, вам будут платить за эту работу?
– Нет.
– Значит, вы убеждены, что она проводится на благо общества? Это достаточное основание для вас?
– М-м-м, – неуверенно произнесла Мэри. – Это…
– Земля, таким образом, что-то выиграет от вмешательства в общество бывших пациентов психбольницы? – вкрадчиво добавил репортер.
Повернувшись к Мак-Рэю, Мэри спросила:
– Как я должна отвечать? Мак-Рэй проговорил в микрофон:
– Вопрос вне компетенции доктора Риттерсдорф; она опытный психолог, а не политик. Вопрос отклоняется.
Со стула поднялся тощий высокий репортер и хорошо поставленным голосом спросил:
– Не кажется ли ТЕРПЛАНУ, что, может быть, лучше вообще оставить эту Луну в покое? И обращаться с ее культурой, как и с любой другой, уважая обычаи и привычки поселенцев? – По залу прокатился одобрительный шум.
Мэри подняла руку, требуя тишины, и сказала:
– Мы еще практически ничего не знаем о них. Возможно, в дальнейшем… – Она задумалась. – Это ведь не субкультура. У них нет традиций. Это общество психически нездоровых индивидуумов и их потомства, которое стало самостоятельно развиваться всего двадцать пять лет назад… Поэтому не следует ставить их на одну ступеньку со, скажем, ганимедянами или ионцами. Какие ценности могут создать душевнобольные? И за такой короткий срок?
– Но вы же сами сказали, – продолжал настаивать репортер, – что на данный момент мы ничего о них не знаем. Единственное, чем мы располагаем…
Мак-Рэй резко заговорил в микрофон:
– Если, паче чаяния, они создали какое-либо стабильное, жизнеспособное общество, мы, естественно, не тронем их. Но определить это могут только специалисты, такие, как доктор Риттерсдорф, а не вы, я или американские читатели газет. А если говорить откровенно, то мы понимаем, что нет ничего более потенциально опасного, чем общество, в котором доминируют маниакальные личности: определяют жизненные ценности, контролируют средства информации. Практически все, что угодно, может вытекать отсюда: новый фанатичный религиозный культ, параноидно-националистическая концепция государства, варварская тяга к разрушению маниакального сорта – одни эти возможности уже оправдывают наше исследование на Альфе III M2. Данный проект необходим для защиты наших собственных интересов и ценностей.
