Мохнатые противники снова пошли в атаку, а окровавленный деревянный мужик с лицом Франкенштейна повернулся ко мне и прорычал, злобно вращая синими глазами в разные стороны:
— Не высовывайся, девка!
Я мелко-мелко закивала и постаралась залезть под найденный рядом таз — точнее, это была деревянная ванна, которая стояла до этого на витрине в составе огромного и очень дорогого кукольного домика, который сейчас, при беглом взгляде, уже был безнадёжно разрушен.
Ванна оказалась тяжёлой, практически не подъёмной, но паника и единоразовый удар когтями по моему платью придали мне столько сил, что я резво залезла внутрь, оставив Щелкунчика разбираться с неприятелями самостоятельно.
Он там, наверное, привычный — вон как саблей активно машет, а мне моя голова на плечах ещё пригодится… От страха и истерии, накатившей на меня в замкнутом тёмном пространстве, захотелось вывалить на пол содержимое моего желудка, не смотря на то, что я была, собственно, куклой и мне подобные желания даже свойственны быть не должны. Остановило лишь осознание, что проветрить своё убежище не получится. Так что пришлось подогнуть под себя непослушные и бряцающие друг об друга ноги и закусить зубами подол платья, чтобы не выть от страха и не привлекать к себе внимание.
Что там делал деревянный мужик, не знаю, но только когда всё стихло, я всё равно не стремилась вылезать. А когда послышался стук по поверхности ванны, и вовсе вздрогнула всем телом.
— Эй ты, девка! — хриплым усталым голосом позвал мой спаситель. — Вылезай, всё уже кончено.
— А ты кто? — собственный голос казался самым настоящим мышиным писком. — Как мне узнать, что это не мышь говорящая?
Некоторое время снаружи было тихо, а потом, под мой испуганный вопль, край ванны приподнялся и в него заглянуло круглое деревянное лицо солдатика.
— Выходи, говорю, — сурово сдвинув чёрные, как смоль, брови с разбрызганной по ним кровью, проговорил он, — я не собираюсь ждать тебя всю ночь.
Я послушно полезла на четвереньках наружу, молясь о том, чтобы не увидеть место побоища.
Но, к несчастью, именно оно мне и бросилось в глаза сразу, как только я вылезла на свет Божий.
— Убери, убери!!! — запричитала я, прячась за спину деревянного защитника.
— Куда я тебе их уберу? — удивился он, приподнимая над землей отрубленную голову противника за длинный белый ус. — Пусть хозяин этого места и убирает.
Я благоразумно не стала говорить, что хозяйка этого места, по крайней мере, при отсутствии владельца, — это я. Вместо этого, схватив единственное живое существо за руку, поволокла сопротивляющегося мужика обратно в кабинет.
Подальше от кровавого побоища.
Подальше от отрубленных голов.
— Почему ты живой?! — без предисловий начала сыпать претензиями. — Почему я живая? Нет, не так! Я — не кукла! Как мне вернуться обратно?!
Я показала наверх, намекая на мой высокий рост и человеческое происхождение.
— Я — не такая, как ты, я не хочу здесь оставаться! Верни меня обратно!
— Как я тебя верну? — удивился он. — Если бы я мог, я бы тоже не был куклой.
— Ты тоже человек?! — обрадовалась я. Отлично, если передо мной представитель моего мира, то мы быстро что-нибудь придумаем. По-другому и быть не могло!
— Естественно! — он выпятил вперёд деревянную грудь в мундире. — Я — Теодор — наследный приц Конфе́тии!
