– Да нет, не обчищал. И не ограбил. Как ты мог такое обо мне подумать? Оно, колечко это, само ко мне в руки приплыло. И что мне теперь с ним делать? Прямо ума не приложу.
– Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Придержи его пока у себя, а там видно будет. Надеюсь, оно хоть криминалом не отдаёт?
При этих словах взгляд у Николая опустился, но он отрицательно замотал головой, пытаясь развеять нависшие над ним подозрения.
Что – то с этим колечком было не чисто.
– Да брось ты, дружище, скорее всего, это просто стекляшка какая-нибудь, гроша ломаного не стоит, вот увидишь, – попытался успокоить его Семен.
– Кто знает, кто знает… – Николай лишь туманно пожал плечами, словно предчувствуя недоброе.
– Ладно, приятель, сам разбирайся, я в этом тебе не помощник – в камнях этих ничего не понимаю, и ювелиров среди знакомых нет. И сколь-нибудь ценных монет сегодня мне не видать как своих ушей. Не мой сегодня день, что тут скажешь.
Загляну к тебе через недельку, – с этими словами Семен развернулся и пошёл прочь, оставив Николая наедине со своими сомнениями и находкой.
Он уже направился к выходу из рынка, но не успел отойти и на двадцать шагов, как Николай догнал его, и схватив за рукав, потащил в сторону от людской суеты.
Какое – то время он молча буравил Семёна взглядом, будто не решаясь начать разговор, а потом, сдавленным, приглушённым голосом выпалил: "Слушай, Семён, ты не мог бы сегодня вечером, как только стемнеет, подойти к моему дому? Я буду ждать тебя возле детской площадки, на скамейке. Мне нужна будет твоя помощь. Очень нужна, выручай, друг! Буду тебе век благодарен! Любую мою монету – на выбор – какую только пожелаешь… Помнишь, я показывал тебе три гульдена – серебряную монету 1697 года выпуска? В этом году Пётр Первый как раз впервые посетил Голландию, и, может, даже держал эту монету в руках. Так вот… Она твоя!
– Это с чего такая щедрость? На что ты меня подбиваешь, Колян? Как стемнеет… Уж не вознамерился ли ты закладки у нариков тырить? – усмехнулся Семён.
– Да какие там закладки?! Сейчас я ничего сказать тебе не могу. Вечером всё узнаешь. Так ты придёшь? Монета будет при мне, и повторяю – она твоя! Там дел – то… всего ничего, – мотнул он неопределённо головой.
– Что – то ты темнишь, Николай! Что – то недоговариваешь. Ну, хорошо. Купил ты меня своей монетой. Так ко скольким мне подходить?
– Часикам к восьми подходи, я буду тебя на скамейке ждать.
Глава третья.Неожиданный поворот.
По Николаю было видно, что он сильно нервничает. Десять минут девятого, а Семёна всё нет и нет. Он то вставал со скамейки, то вновь садился, когда попал в поле зрения Семёна.
– Хай! Ты что это такой взвинченный? – обратился к Николаю Семён подходя.
– Я думал ты уже не придёшь. Десять минут девятого, а мы договаривались в восемь…
– Сосед задержал, Олег, даун, ты его наверняка видел, они с маманей постоянно на лавочке, возле подъезда, лясы точат. Не мог пройти мимо не пообщавшись. Это могло его обидеть. А я не хочу его обижать, он и так жизнью обижен. А десять минут погоды не сделают.
– Нам надо съездить с тобой в одно место. Туда и назад. Часа за три управимся.
Вот – протянул он Семёну старинный гульден, – как и обещал. Теперь он твой.
Вечерний трафик, вопреки ожиданиям, и не думал рассеиваться в начале девятого. Машин на улицах становилось меньше, однако пробки всё ещё не рассосались.
