Перед смертью один из учеников (по одним источникам это – Фахай, по другим Шэньхуэй) поинтересовались, кому учитель передаст патру и рясу, то есть кто наследует титул патриарха Чань. Но, выполняя завет своего учителя Хунжэня и следуя предсказаниям Бодхидхармы, Хуэйнэн кладет конец «патриаршеству» (цзу) в чань-буддизме, дабы больше не возникало споров между школами. Умирая, Хуэйнэн завещал своим ученикам пойти по Китаю, чтобы каждый осел в конкретной местности и проповедовал там. Тем самым Хуэйнэн кладет начало традиции «местных учителей» (и фан ши), в то время как до этого большинство чаньских учителей либо просто бродили по Китаю, либо часто меняли место пребывания. Именно традиция «местных учителей» позволила в дальнейшем создать сравнительно стабильные чаньские школы.
В 739 г. некий человек попытался отсечь голову у тела Хуэйнэна для того, чтобы переправить ее в Корею для поклонений. Эта история, вероятно введенная в оборот самим Шэньхуэем, широко обсуждалась в чаньской литературе последующих веков, поскольку явно подчеркивала значимость Хуэйнэна и святость его мощей, в частности, эта история дискутировалась в послесловии к «Сутре Помоста» хранителя пагоды с мощами Хуэйнэна монаха Линтао, в «Жизнеописаниях достойных монахов» [34, 755б] и в «Записях о передаче светильника» [47, 236в]. Примечательно, что перед своим уходом из жизни Хуэйнэн, делая несколько предсказаний, говорит и про этого вора.
Важной чертой образа Хуэйнэна, каким он предстает в китайской традиции, является его неграмотность, которая призвана указать на «внесловесную» суть Чань, на то, что истина лежит за пределами любого писаного текста. И это еще больше подчеркивает образ Хуэйнэна как воплощения всего Чань, его символического выражения. Впервые упоминание о неграмотности Хуэйнэна встречается в небольшом тексте 782–783 гг. монаха Линтао, который был хранителем ступы с останками Хуэйнэна в Цаоси [164, 299–300]. Факт неграмотности Хуэйнэна неоднократно подчеркивается в самой «Сутре Помоста», недвусмысленно показывая намерения составителей текста обратить внимание на необычность и символичность образа Шестого патриарха. В реальности мы не знаем, умел ли Хуэйнэн читать, и хотя в молодые годы он был лишен возможности обучаться, он вполне мог овладеть грамотой в более поздние годы. Но сам этот факт еще больше подчеркивает нашу мысль – перед нами не человек, но легенда о Великом Учителе.
Неграмотность Хуэйнэна нередко весьма любопытным образом обыгрывается в Сутре – она несет как бы положительный оттенок. Здесь достаточно упомянуть историю с монахом Фада и Лотосовой сутрой, причем этот отрывок входил и в самый ранний дунхуанский вариант (VIII в.). Монах Фада уже три тысячи раз прочел «Лотосовую сутру», но так и не достиг просветления. Услышав же наставления Хуэйнэна, он тотчас достигает «Великого озарения». После чего Хуэйнэн говорит, что он неграмотен и просит Фада вслух прочитать «Лотосовую сутру». На середине чтения Хуэйнэн перебивает его и дает блестящий комментарий к важнейшим параграфам Сутры. На вопрос же монаха, стоит ли постоянно повторять Сутру, Хуэйнэн объясняет, что главное заключено не в повторении, а том сутра ли управляет человеком или человек – Сутрой.
У Хуэйнэна мудрец (чжи жэнь) противопоставлен «глупцу» (юй жэнь), причем этот глупец может порою быть более образованным и внешне более «правильным в поступках», чем мудрец. Он лишь не знает истинного пути к просветлению, не способен узреть путь внутри себя и старается достичь всего лишь чтением сутр или дисциплинарными уставами.
