Клевер на ладони - страница 7

– Я хочу, чтобы на даче все было как раньше, – сказала Дашка и скосилась в мою сторону. – Меньше народу, больше кислороду!

Я даже не успела обидеться, потому что с ужасом думала о том, что же придется отвечать мне, когда дойдет очередь. Разве мечта может быть всего лишь одна? Я вот, например, тоже хотела барби, но больше мечтала о том, чтобы Дашка снова дружила со мной, как раньше. А последнее время в моей голове почему-то застрял Гошка. Но мысли о нем еще не успели превратиться в мечту, я просто перебирала в памяти все наши встречи, словно пластмассовые бусины, и они вдруг начинали превращаться в драгоценные жемчужины.

– Я мечтаю об операции, – прервала мои мысли Ася. – Вот сделаю операцию, и ноги мои станут прямыми, и ходить я буду ровно, как все.

Девчонки сочувственно посмотрели на Асю и замолчали, это тебе не барби и не собака, здесь дела серьезные.

– В Америку надо ехать, – вставила свои пять копеек Пчелиха. – Такие операции только там делают.

– Неправда, у нас тоже делают! – ответила ей Дашка, и я уже не первый раз заметила, как же она любит поспорить.

– Конечно, делают, – поддержала Дашку Ритка Мухина. – У нас в стране самая лучшая медицина! О чем мечтаешь ты, Саша?

– А я знаю о чем, – опять влезла в разговор Пчелиха. – Она хочет каждый вечер приходить к Пашке слушать магнитофон, и чтобы им не мешали посторонние вроде меня!

– А вот и неправда, – защищалась Саша. – Слушай со своим Пашей что хочешь, хоть магнитофон, хоть как гремят ведра в колодцах!

– Тихо! – оборвала всех Дашка. – Слышите?

Все прислушались, в соседнем палисаднике кто-то кукарекал.

– Позывные! – догадалась Ритка и попыталась издать похожий звук, но безрезультатно. – Девочки, кто может так же?

Девчонки пытались свистеть и пищать, но ни у кого так и не получилось прокукарекать как следует. Несколько минут мы сидели в растерянности, и тишина повисла над нами под потолком-покрывалом.

– Да что мы как дети, – заключила Павлова, встала с бревна и, распахнув покрывала, как кулисы, вышла наружу.

Остальные девчонки выбрались из шалаша вслед за ней.

Нас осталось двое, я и Саша, с облегчением мы смотрели друг на друга.

– Это правда? – шепотом спросила я. – Про Пашку?

– На Второй линии живет девушка, молодая мама с маленькой дочкой, – зашептала Саша в ответ. – Ты видела ее, наверное, она часто по линиям с коляской гуляет.

– Такая в желтом платье?

– Ага. Она красивая и веселая. Она не пьет. Ее никто не лишит родительских прав. Вот такую бы маму мне, – большие серые глаза Сашки наполнила грусть, но слез в них не было. – А Пашка, он кудрявый… – Саша поднялась с бревна. – Вставай, пойдем, там интересно!

В соседнем палисаднике из своего шалаша по одному выходили мальчишки. Сколько же их там было? Гошка и Голубев, старший брат Кирьки – Ромик, кудрявый Пашка и самый взрослый из ребят – Валера Дикарь. Между собой они переговаривались о чем-то, но слов было не разобрать. Первым ближе к девчонкам подошел Гошка, он поставил ногу на бревно, разделяющее наши палисадники, сорвал длинную травинку и, прикусив один ее конец уголком рта, с самым непринужденным видом произнес:

– Пред-длагаю дружить ш-шалашами!

Снова он говорил, слегка посмеиваясь, снова удивил меня своей манерой произносить слова, и заикание его показалось не изъяном, как бедные Асины ноги, а силой, достоинством, данным далеко не каждому. Его фраза врезалась в мою память. Кажется, похожую я слышала в каком-то фильме, но Гошка переделал ее под нашу особую ситуацию, от чего она сразу стала звучать остроумно.