— Настроена ты, смотрю, воинственно. Какие планы?
— Не быть жертвой. Как тебе?
— По-моему, идеально. А подробностями поделишься?
— Когда сама их придумаю, — поднимаю взгляд на Асю, а та хохочет. Мы, смеясь, выходим из комнаты, спускаемся на первый этаж. Высокие каблуки не самый мой привычный вид обуви, но сегодня я обязана была их надеть.
На улице ищу глазами машину Данте, но ее нигде нет. Он тоже что-то задумал, раз поселился в общаге, ну, или сделал вид. Других причин его тут присутствия я не вижу. Мне теперь надо найти Данте раньше, чем он воплотит свой план в жизнь, а до этого… Иду в институт, чувствуя на себе липкие взгляды. Хочется прикрыться, надеть балахон, но я только вздергиваю подбородок и шагаю дальше, стараясь делать вид, что мне приятно такое внимание.
Еще три дня назад, пожалуй, да, сегодня все иначе.
На кафедре прошу листок. Звоню в банк и выясняю, какую сумму за меня внесли. Действительно, со счета некоего сталелитейного комбината поступил довольно объемный платеж. Я пишу расписку на эту сумму и фотографирую ее. Возможно, я совершаю ошибку. Возможно, мне нужно быть более меркантильной, но гордость перевешивает, и я все-таки набираю отца Данте.
— Любовь, добрый день. Данте снова доставляет вам проблемы?
Его существование одна большая проблема.
— Я сейчас отправлю вам фотографию. В ответ попрошу прислать мне номер счета, на который я смогу отправлять вам деньги. И в следующий раз, когда решите заняться благотворительностью, спросите, нуждаются ли в ней.
В ответ раздается молчание.
— Я лишь хотел загладить вину сына.
— Может, стоило при этом как-то его проучить, а то получается, что он остался при своем, а я внезапно не по своей воле стала представительницей древнейшей профессии.
— Я на это не намекал.
— Нет, конечно. Вы просто купили мое молчание.
— Ну, какое молчание, Люба? Хотели бы вы пойти в полицию, вы бы пошли сразу. Сейчас даже говорить об этом глупо. И я наказал Данте. Я лишил его всех привилегий сына богатых родителей.
— Не поняла, — все тело замирает, я даже встаю, словно это позволит лучше осознать полученную информацию. – Вы лишили его денег?
— Именно. Надеюсь, это послужит ему уроком, как думаете?
— И при каких условиях вы их вернете?
— Вы меня не знаете, но я не меняю своих решений. Он либо отправится в Усть Горск, либо останется в Москве, но без моей поддержки.С другой стороны,если вы скажите мне, что он все осознал и вы его простили, возможно прощу и я...
Мысль витавшая последние несколько часов оформляется в конкретную идею. Гениальную на первый взгляд, но очень опасную.
— Не забудьте номер счета мне прислать. Я не хочу быть вашей должницей.
— Хорошо, Люба, всего доброго.
Я выключаю телефон, пока мозг все еще обрабатывает слова отца Данте. Обалдеть. Это прямо интересно. И я почти уверена, что Данте долго не выдержит, и скоро ему предстоит вернуться на родину. Ведь деньги исчезнут из его регулярного рациона, но и секс.
Я выхожу из кабинета профсоюза и иду искать Данте. Он стоит в компании своих друганов и местной фифы Шальновой возле аудитории по предмету гражданское право.
Мне надо немного времени, собраться с духом, но я все же решаюсь.
Поправляю во фронтальной камере помаду, прическу и, наконец, выхожу из-за угла. Направляюсь прямо к нему, а передо мной, словно волны, расступается народ.
Краем глаза замечаю поникшего Максима, и отголосками отзывается чувство вины перед ним, но я топлю его в злости, которую мне надо выплеснуть.
