Клод послушался не слов её, а этой улыбки, криво улыбнулся в ответ. Засунул обгоревшую некогда руку в холщовый мешочек и вынул свёрнутую бумажку.
– С вас две монеты. Любым номиналом. Каким посчитаете нужным, – с металлом в голосе сказала странная женщина.
Затем затянула мешочек и вернулась за свой столик, попросив официанта принести счёт.
Растерянный Клод развязал тонкую тесьму, развернул бумажную ленту – там каллиграфическим почерком было написано: «Лишь полная луна принесёт долгожданный плод. А всё, что незрело, не плодоносит».
Клод перечитал написанное раз пять, но так ничего и не смог понять. Он увидел, как эта женщина рассчитывается с официантом, и поспешил к ней, протягивая развернутую бумажку.
– Что это значит? – требовательно спросил он.
– Где мои две монеты? – в тон ему спросила она.
Клод, усмехаясь, похлопал себя по карманам, нащупал что-то, достал наугад две монеты – в один и два луидора. Они были выполнены из жести одним толковым мастером. Клод использовал их в представлении и часто носил с собой. Он протянул их этой странной женщине. Она посмотрела на них, затем Клоду в лицо, улыбнулась и спросила:
– Фокусник или старьёвщик?
– Что это значит? – напомнил он ей свой вопрос, одной рукой потряхивая в воздухе бумажкой, а второй протягивая на ладони монеты.
Она положила свою ладонь на протянутую ладонь Клода. Потом другой рукой взяла его кисть снизу, таким образом замыкая руку Клода в своих. Пристально посмотрела ему в глаза, перевернула его ладонь – так, что теперь монеты оказались в её руке, и не глядя в бумажку, сказала:
– Ты хочешь принять важное решение, изменить жизнь, но сам ты ещё не готов. В сегодняшнем дне решимости в тебе нет. Должно пройти время, но тебе предстоит трудиться. Тебе ничего не даётся даром.
Отпустила его руку, забрала жестяные луидоры и ушла.
Клод обернулся ей вслед и будто первый раз на неё посмотрел.
Совершенно простого вида молодая женщина: волосы забраны в хвост, клетчатая рубашка с подвёрнутыми до локтя рукавами, джинсовые шорты, а из шорт ноги – довольно стройные загорелые ноги в летних туфлях. И на плече холщовая сумка на длинной лямке.
У проходящего мимо официанта Клод спросил:
– Кто это такая?
– Кто? – не понял официант, оглядывая пустой зал.
– Только что сидела вон за тем столиком?
– Ааа, это Жюли. Прорицательница. Живет в нескольких кварталах отсюда. Любит у нас в кафе писать предсказания. Всегда приходит как раз в это время, когда посетителей почти нет. Говорит, у нас прекрасный вид из окна. Очень её вдохновляет.
– Ну и как, сбываются её предсказания? – откровенно смеялся Клод, вспоминая эти ноги в джинсовых шортах.
– Когда как, – смущенно улыбаясь, ответил официант.
Вечером того дня Клод играл с Клэр в «Слова». Почему-то у него получились слова «выбор», «сон», «измена» и сейчас он бился над словом «ожидание»: у него были все подходящие буквы, но разместить слово среди других не удавалось.
– О чём ты думаешь, пап? – спросила Клэр. – Ставь скорее своё слово! Только так, чтобы я потом смогла поставить своё слово «труба».
– А если не сможешь? Я вот тоже такое хорошее длинное слово составил, а поставить его некуда.
– Какое слово? Покажи свои буквы.
– Вот посмотри, – и Клод развернул к ней квадратики с буквами.
Клэр с минуту всматривалась в буквы Клода и в слова, уже выложенные на столе.
– Так оно хорошо ставится, вот сюда, – указала она пальцем. – К слову «дом».
