Выпито было много коньяка, сказано много слов, говорили даже о любви и о какой-то вечной невесте, похороненной на Градском кладбище. Альмира ревновала Агату ко мне, потом уселась к Леонардо на колени. Никто нас не поздравлял с днем рождения, ни меня, ни Агату.
В двенадцать бар закрывался. Мы вышли осторожно на улицу в ночь. Прохладный апрельский воздух освежил нас. Покурили, поймали такси, куда втиснулись все впятером, и поехали в «Апатию».
В «Апатии» было мрачно и весело. Леонардо в попытке обнять лег на свой родной столик и поцеловал его. Я был пьян, но держался ровно и с достоинством, говорил мало, но без запинки. Агата намеренно или случайно всегда оказывалась рядом со мной, под боком – она держалась за меня в прямом смысле слова – обхватывала мою руку и прижималась всем телом.
Потом, когда мы еще выпили, Агата упала мне на грудь. Глаза её были на мокром месте. Я, уткнувшись в её волосы, воронье гнездо, вдыхал аромат ромашкового шампуня. Леонардо, зажигая третью свечу на столе – ему всё было мало света, заявил, что сейчас будем пить напиток французских поэтов-декадентов 19-го века – абсент.
Мне очень хотелось попробовать абсента. Я слышал, что это очень крепкий напиток, изготовляемый с использованием полыни, и что от него возникают поэтические галлюцинации. Лариса и Агата куда-то удалились. Альмира ушла в танцевальную часть зала, встала там, в центре, и начала, медленно кружась, покачиваться – по всей видимости, она танцевала.
Мы вдвоем с Леонардо, сдвинув головы между свечей, ждали, когда нам принесут абсент. В руках у нас были бокалы с остатками коньяка. Между нами произошел странный, как мне показалось, таинственный диалог:
– А ты был там? – заговорщицки спросил Леонардо.
– Где там? – в тон ему ответил я.
– Там.
– Где?
– Ну там, – Леонардо троекратно подмигнул. – Мне кажется, что был.
– Мне тоже кажется. А это где?
– Тебя сразу видно.
– А ты был? – спросил я. Мне чудилось, что я понимаю, о чем идет речь, но не до конца.
– А как ты думаешь?
– Да. Ты не такой, как все. Это тебя выдает.
Леонардо протянул мне длинную узкую ладонь для рукопожатия, я протянул свою, он крепко по-братски пожал её.
– Да. Я был там. И ты тоже, судя по всему, – сказал он.
– Да, – поддакнул я.
– Только в черный дом не ходи. Я серьёзно говорю.
– Не пойду, – сказал я, искренне убежденный, что не пойду в черный дом, хотя пока что понятия не имея, что это такое.
– Ну, – Леонардо поднял коньяк, приглашая выпить.
Я поднял свой бокал.
– За Фроддо, – сказал Леонардо. Мы чокнулись и выпили.
Появилась Лариса. Агату она где-то потеряла.
– Пойдем, Никита, поговорить надо, – она отвела меня недалеко от стола.
Леонардо остался в одиночестве созерцать огоньки свечей. Мне подумалось, что, как только мы покинули «Башню» и позже переступили порог «Апатии», все сделались какими-то загадочными и таинственными, все перемигивались и обменивались секретными знаками. Меня это очень забавляло. Вот и сейчас мне показалось, что Лариса скажет мне что-то такое таинственное. Глаза её в полумраке сверкали.
– Никита, ты сильно пьян? – спросила она.
– Нет. Нормально. Щас абсент еще будем пить, – ответил я.
– Абсент потом попьешь. Тебе Агата нравится?
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом. Нравится? – Лариса ждала от меня честного ответа.
– Да. Она хорошая.
– Она хочет, чтоб ты её проводил до дома.
– Ладно… провожу, – как-то быстро согласился я и сделал движение к столику.
