Саванна продолжала этот рассказ, эту историю, сотканную из её переживаний и внутренних терзаний. Мне казалось неправильным, что она говорила о подобном с незнакомым человеком, с человеком, которого она встретила на улице, чуть ли не бросившегося под её велосипед. Это было странно, хотя Саванна не вдавалась в подробности, не рассказывала о том, что именно её тревожило – она будто говорила отрывками, часто отвлекалась на людей за окном и ещё какие-то мысли.
Где-то в середине разговора она произнесла:
– Мы не так давно сюда переехали. Раньше за мной следил один… в общем, да, Флеминг, я доверю тебе эту тайну. Наверное, я могу тебе доверять. Ты выглядишь тем, кому можно. – Мне показалось, воздух в комнате снова наэлектризовался. Саванна вновь начала дрожать и облизала губы. Но я отчего-то не стал её перебивать и выспрашивать о том, как какой-то чувак следил за ней. Ну и сюр. – Так вот, мы переехали. Я говорила маме с папой про того парня, но они продолжают утверждать, что он мне просто мерещится, что он остался в прошлом. Ну бред, да? Я видела его даже за окном школы, а потом обратилась к одному преподавателю. Он сказал, что тоже его видел. И я… – Саванна шмыгнула носом. Я улучил момент и осторожно погладил её по плечу, но она, похоже, этого даже не почувствовала. – Попросила у него немного денег. Просто на краску для волос. Ходила какое-то время брюнеткой, и тот парень… вроде больше не появлялся. Тогда-то мне и рассказали про тотемы. Про то, что я волчица. И она, именно она, представляешь!.. именно она спасает меня от него.
– Постой, Саванна, и ты не обращалась в полицию? – Я всё же рискнул её перебить, чуть нахмурившись, но она замахала руками и попросила не сбивать её с мысли.
Где-то посреди разговора ей позвонили, и Саванна вмиг превратилась в пылающую радостью девчонку. Она так мило разговаривала с кем-то по телефону, а в конце добавила: «Люблю тебя, Мик». Наверное, в этот момент меня придавило камнем, потому что многого я после этого не запомнил. Запомнил лишь то, что Саванна поделилась со мной тем секретом, о котором, по её словам, никто больше не знал.
Я вернулся домой во всё ещё мокрой куртке и таких же ботинках, получив хорошенький выговор за то, что не отвечал на звонки и слонялся неизвестно где. Было довольно поздно, а я и сам не заметил, как засиделся у Цукерманов, как долго пытался вместе с Саванной увидеть собственный тотем, что у меня, конечно же, не получилось. Я заснул довольно быстро, но перед этим кое-что понял. Когда якорь брошен, люди должны вновь к нему вернуться, а иначе пути дальше нет. Теперь и я тоже должен был возвратиться в эту маленькую тёмную квартирку, чтобы моя жизнь не застыла на месте.
Утром следующего дня я не намеревался повторять опыт прошедшего вечера, хотя в глубине души надеялся на то, что сумею усыпить бдительность своих родителей. Вчера Саванна вновь приглашала меня к себе на чай, а также упомянула о том, что к ней грядущим вечером должны были прийти её друзья. Перспектива познакомиться с ребятами из параллели не казалась мне столь манящей, но что-то подсказывало мне, что ради Саванны я должен был это сделать. Правда, оставалась загвоздочка, связанная с родителями. Тут я был бессилен.
То же чувство посетило меня и на первой перемене, когда мы с Вестером отправились в столовую и по дороге встретили Саванну в окружении нескольких подруг. Тогда я толком не обратил на них внимания, потому что перед глазами стояли только рыжие волосы и фигура моей новой знакомой, которая предстала передо мной в цветастом пиджаке и длинных брюках свободного кроя. Она будто пришла на собеседование, правда, весьма неформальное. Саванна сразу же улыбнулась, только завидев меня, и я мгновенно потерял нить мыслей, которые хотел ей изложить. Ведь я должен был объяснить, что, пока в силе родительское наказание, я не вправе ходить куда-либо. Такое уж правило было в моей семье: следует отдуваться за все свои грехи. Жаль, я не мог рассказать Саванне об этом, когда вокруг было так много лишних ушей.
