«Сама чистоплотность», – подумал я с восхищением.
Мой порядок состоял из внешнего вида, но за наполненности шкафов и различных полок после очередной попытки аккуратности я не ручался. Пару раз на меня с верхней части шкафа упали стопки футболок и маек. После этого я, конечно всё убрал, но тут же забросил идею складывать нужные вещи выше своего носа.
Сэм поставил чайник и достал две кружки, коробку с чаем положил передо мной. Я достал два пакетика с мятным вкусом. Друг опустился напротив в кресло мягко-серого оттенка. В углу кабинета на стоячей вешалке висел белый халат. Ну прямо-таки воплощение комнаты главного сумасшедшего учёного.
– Лиам.
– М? – я повернул к нему голову, наткнулся на пронзительный взгляд.
И он сразу мне не понравился и вызвал внутреннее напряжение. Я молча скомкал в руках две упаковки.
Как же я ненавидел эти моменты. Всегда заставался врасплох. Никогда не знал, как ответить лучше и что. Не знал, что происходило на самом деле, потому что не акцентировал на этом внимание, постоянно отодвигая на второй, а то и третий план. Ненавидел мгновения, когда из меня пытались вытянуть слова, которые я и сам не знал.
– Скажи мне, что тебя беспокоит.
Да знал бы я точно, что из всего этого дерьма меня беспокоит больше, Сэм, я бы, может, и сказал.
– Не знаю, – не желая копаться в себе, ответил я и пожал плечом.
Пакетик с химическим содержимым опустился в горячую воду, через время она окрасилась в оттенок оранжевого, а упаковки опустились на стол рядом. Недовольный и пытливый взгляд продолжал изучать меня. Я вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Не знаю, Сэм, не смотри на меня так. За меня уже цена назначена. Как думаешь, сколько за мою голову заплатить готовы? Меня уже кто-то ищет? Да меня определённо кто-то ищет, они же не идиоты. Айзек видел кого-то на кладбище. Как думаешь, Сэм, меня хотят просто убить или до этого они придумают, как мною воспользоваться? Им же наверняка нужно что-то, что Бейкера уничтожит.
Реймон не перебивал меня, просто смотрел и слушал.
– Меня почти хотели убить, – продолжал я, вспоминая мужчину, готового разорвать за недостающие купюры и с лёгкостью швырнувшего меня на кладбище в яму, я готов был поклясться, что видел нож у него в кармане, – и Бейкер, снова скрывает от меня все новости, вновь запрещает читать половину писем. Мы ничего не знаем, от меня скрывают абсолютно всё, и это просто выводит меня из себя. Да хотя бы крыса, которую мы не знаем, Сэм! Что из всего этого дерьма, думаешь, меня волнует?
Друг выкинул свой пакетик чая в мусорку под столом. Посмотрел на меня.
– Ты их читаешь? Письма.
– А сам, как думаешь, – бросил я и сделал глоток горячего чая, облизнул губы.
Почувствовался ярко-выраженный вкус мяты. Язык завязало от крепкости. Сэм проследил за скривившимися от этого губами и достал из моей чашки пирамидку, после чего кинул её в мусор.
– Бейкер пытается тебя уберечь. Прекрати узнавать каждые шаги. От любопытства…
Я его перебил:
– От любопытства кошка сдохла. Ага, конечно. Крепче ведь спишь, когда крышка гроба захлопывается.
Прозвучало довольно грубо, я тут же замолк. Друг угрюмо посмотрел мне в глаза. Я отвернулся, поджимая губы.
– Тебе стоит взять выходной.
– Я уже на выходном.
– Работать на базе – не выходной, – оспорил он, и я вздохнул.
– Предлагаешь сидеть и пялить в потолок? Чем мне, по-твоему, заниматься?
– Предлагаю выдохнуть и дать своей тупой башке разгрузку.
