– Есть слушок, почему именно этот малец туда попал. Выклянчил немного от парочки пьяных сплетников в баре.
– Выкладывай. Нужны все детали.
– Есть закурить? – вдруг спросил информатор, на что получил недовольный взгляд от Ворона, он тут же стушевался и вжал голову в плечи, – закончились свои просто…
– Много не по делу.
Энди хмурился, продолжая говорить вполголоса.
– Этот пацан жил в бедной семейке где-то в Бриджпорт, мать работала на двух работах, а отец бухал, как чёрт. Говорят, что соседи часто жаловались на шум, слышали крики, они постоянно ругались между собой, а на людях вели себя весьма тихо, – мужчина покосился на протянутую ему сигарету и спешно поблагодарил.
Боунс подкинул ему зажигалку, и после того, как информатор вернул её обратно и сделал первую затяжку, огляделся и продолжил:
– Мужик короче пьяница был, больше на шее у жёнушки сидел, чем сам бабло в дом таскал. Но деньги откуда-то у них всё же были.
– Кто-то поддерживал их финансово? – догадался Энди.
Информатор пожал плечом.
– А кто знает? О таком, уж, никто не шептался. Одно точно: мать сына оберегала и пыталась всё для нормальной жизни сделать.
Энди тихо хмыкнул. Свою мать он видел живой, когда та сбросила его в детдом и уехала с богатеньким стариком в Германию. Отец умер, когда ему было семь, и с того момента жизнь пошла иначе, женщина только и делала, что упрекала дитя, как ей тяжело тащить его на своей шее, постоянно добивала мыслями о его существовании. «Лучше бы ты не рождался», – бросала она и уходила в спальню, где её ждала бутылка вина.
Лучше вообще не видеть мать, чем знать, как сильно она тебя ненавидит.
А там ему стукнуло десять, и вот он один посреди таких же брошенных детей, не знал, почему жизнь так жестоко с ним поступила, и почему от него отказалась даже родная мать. Порой он скучал по отцу – единственному человеку, который ценил его просто за то, что он у него был.
Прерываясь от грубого ныряния в собственное воспоминание, Энди слегка тряхнул головой, поправил капюшон толстовки и вновь стал внимательно слушать.
– Кто знает, может, кто-то денежки им и таскал втихаря. – мужчина снова пожал плечами и стряхнул пепел.
– Что с отцом? Написано, что именно он убил мать.
– А, это, – информатор вздохнул и поменял положение у стены, – ну да, забил её до смерти чем-то. Так что продолжает отбывать свой срок, – он сделал последнюю затяжку и бросил сигарету на асфальт, притоптав её носком обуви, – но не думаю, что пацан об этом знает. Его отца в свидетельстве о рождении нет, только мать. Мне пришлось сильно извернуться, чтобы найти такие детали, – намекнул он.
– Я достаточно плачу тебе, – твёрдо парировал Боунс, – говоришь, кто-то изменил его документы.
– Да тут не кто-то, а точно Бейкер, больше этим никто бы заниматься не стал, на хер столько мороки с малолетним?
Энди нахмурился и упёр взгляд в серую плитку здания напротив. Ответ плавал на поверхности, и в то же время скрывался под странной завесой. Зачем Бейкер так заморочился?
– Ты узнал, почему Бейкер вообще оказался там в тот день?
– Нет. Полагаю, батя повесил на себя долг? Может, был ему должен, вот он и пришёл.
– И забрал ребёнка в качестве оплаты? – Кербер начинал злиться и с угрозой прошипел, – ты прикалываешься надо мной?
– Но девчонку же он забрал!
– Какую ещё девчонку.
– Механика! Которая с пацаном всё воркует.
– Воркует с Райзом? – к Энди в миг вернулась заинтересованность в разговоре.
