– Прости, – поспешил я ответить.
– Ничего, продолжай. Что дальше?
Я посмотрел в карие глаза, они метали молнии и рвали жертву на части. Острые скулы на лице Бейкера сверкали как лезвия. Как же сильно клокотала в нём злость. Нет, ярость. Он пребывал в ярости, но сидел здесь, осторожно вытаскивая из меня подробности. Держал в узде песчаную бурю, всеми силами пытаясь свои эмоции от меня скрыть.
– Я не помню. Он хотел меня отпустить, говорил…
– Лгал. Чего он хотел на самом деле, Лиам? Он не сказал? Ты не помнишь этикетку? Что это была за вода, его производство? Что-нибудь ещё можешь вспомнить?
– Не помню… Наверное, это… – в голове не было ни одной картинки этой чёртовой бутылки, – нет… Нет, я не помню.
От таких провалов становилось нервно. Память для меня была всем. Без неё – я обычный жалкий пацан, ни на что в этом мире не способный. И из-за этого начинал нервничать сильнее, причина следствия – в голове полная неразбериха.
– Лиам, всё хорошо. Тебя выпишут, и мы поедем домой. Всё позади. Я позвоню Айзеку и остальным, скажу, что ты в порядке.
– Что со мной произошло? – неуверенно растянул я слова, смотря ему в спину.
– Наркотическая интоксикация.
– Интоксикация… – повторил я, отводя взгляд.
Перед глазами предстал момент прошлого: бутылка воды, не одна. Стояла в баре. Что вообще простые бутылки воды делали в баре в таком количестве? Хорас не глуп, спланировал всё заранее. А вот я… Невнимательный идиот.
– Лиам? – Том стоял вполоборота недалеко от двери.
– Он достал воду из бара. Я не должен был даже притрагиваться к ней, а я…
– Лиам. Ответь мне на один вопрос: хотел ли он тебя убить?
Я покачал головой. Всё, что происходило в его клубе, словно и осталось в его клубе. Как кусок плёнки вырезали и неровно склеили оставшиеся: предельно ясно, что чего-то не хватает, но найти нехватающую часть, как и виновников, невозможно.
– Не помню. Он что-то говорил, но я совершенно ничего не помню. Ничего. Абсолютный пробел. Ноль.
Может, меня правда пытались убить? В таком случае, почему я до сих пор жив?
Айзек Хилл сидел в комнате Лиама со сцепленными до белых костяшек пальцами и ждал новостей от Бейкера, постоянно бросая взгляды на лежащий сбоку от него телефон. Тот продолжал темнить, никаких уведомлений, никаких звонков. Но отсутствие плохих новостей – хорошие новости. Так он себя и успокаивал на протяжении целого дня. Капитан посмотрел на часы, уже наступал вечер. Он сидел в комнате своего друга с того момента, как они с Томасом разделились: тот вёз его в больницу, Фил взял на себя командование группой. Айзек остался бы с ними, чтобы выбить всю дурь из каждого, кто находился у того кабинета, однако его отправили домой вместе с Малкольмом, который следил за каждым его движением.
Алекс и Сэм тоже сидели здесь. Девушка спала, прижавшись к парню, ей удалось уснуть лишь около часа назад, до того времени она постоянно плакала, а Реймон – успокаивал её и практически носил на руках, нашёптывая ей, что всё будет хорошо, пока сам боролся с тревогой в душе. В конце концов он гладил девушку по волосам, пока та сопела ему в шею. Наконец-то, ей удалось успокоиться. Хотя бы на время и хотя бы одной из всей их собравшейся троицы.
Хилл не мог угомонить свою внутреннюю панику. Каждую минуту его начинало трясти в очередной волне, которая накатывала на него, словно новый порыв ветра в холодный дождливый день сбивал с ног. Он не мог успокоиться. И каждая клетка тела винила себя в случившемся.
