– Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? – я скрестил руки, позволяя губам расплыться в довольной улыбке.
– Да, – произнёс Сэм, неожиданно придавая голосу серьёзность.
На этот раз внимательный взгляд был не только у меня. Стало ясно, что он что-то недоговаривает, и походка к Лестеру становилась поводом для разговора без ушей. Неужели, это нельзя слышать Алекс? В троице появились секреты от одного?
– Сэм, говори сейчас.
Он пытался сделать самый непонимающий вид, однако Алекс не терпела ложь. Она всегда была честна со всеми и требовала от других того же. Это в ней одновременно восхищало и раздражало. Врал я большую часть своей жизни и приходилось немало себя переступать в этом ради неё. Начинать разборки посреди ночи никому не хотелось. Сэмюэл сдался.
– Давайте не здесь, – он покрутил головой, – только не здесь.
Солнце согревало жителей, радовало их скользящими по городу лучами, которые отскакивали от сверкающих автомобилей и стёкол. Чикаго пробуждался снующими по улицам офисными рабочими со стаканчиками кофе и мужчинами в ярких жилетах. Классическая картина любого городского пейзажа. Как-то раз Айзек, гуляя со мной по Мичиган-авеню, завёл разговор о Калифорнии. Блондин возмущался разницей Лос-Анджелеса и Чикаго. Говорил, как там светло, какой запах доносился с пляжа, как хотел бы просыпаться по утрам и видеть океан. Уже тогда ко мне пришла уверенная мысль – если у него будет любая возможность отправиться в город Ангелов, он её не упустит.
Мы шли по тротуару с горячими напитками и болтали о всякой чепухе, которая собралась у нас за последние пару дней. Уже приближались к Гарленд Корт, где Сэм повёл нас между высоких зданий по неопрятному переулку, где пара бродяг, сидячая у холодной стены, потянула грязные руки в нашу сторону, ближе всего к ним оказалась Алекс. Что-то бормоча (речь их была совершенно невнятна и бессмысленна), они хотели ухватиться за девушку. Пьяный язык не давал им связать и две буквы в одно слово. Я наступил одному на пальцы, не позволяя обхватить ими лодыжку, и услышал болезненный вскрик. Бездомный отдёрнул руку, шипя словно загнанная в угол кошка. Он смерил меня взглядом, на что я нарочно поправил ворот толстовки, чтобы оголить шею и обратить на неё их внимание. Под тёмной тканью скрывались чёрные линии. Линии татуировки анкха – коптского креста, корнями выходящего из Древнего Египта.
Меня всегда интересовал вопрос, почему символом группировки являлся именно анкх. Тогда, услышав это, Сэмюэл усмехнулся, а Томас не сдержался от улыбки, продолжая вести автомобиль. Я же сидел в одиночестве на заднем сидении и ждал, пока они закончат довольствоваться этой интригующей, как им казалось, тишиной. И мне ответили: однажды за их ведение дел и неожиданно появившийся разлад внутри банды, их прозвали шакалами. Это прицепилось к людям Бейкера, как клеймо, и он нагло перевернул это оскорбление в свою пользу, связывая свою команду с богом смерти, Анубисом. Ещё давно голова и тело его принадлежали именно шакалу. Вскоре каждый в верхушке группировки решил набить себе коптский крест, а принадлежность к организации стала не простыми словами.
Их узнавали повсюду. И даже такие мелкие сошки, как эти, не могли не сложить маленький пазл, состоящий из двух и двух. Испуганные лица, резкие движения. Да, они всё поняли. Смерив их взглядом, я притянул Алекс ближе к себе и повел её вслед за Сэмом. Подальше от бездомных.
