И в следующую секунду, почти не замахиваясь, метнул кинжал в меня!
Острие нацелилось мне в левый глаз.
Как только я умудрилась не запачкать штаны? Честно говоря, еще чуть-чуть – и стать бы моему позору неотвратимым…
А так – я просто заорала как бешеная и оттолкнула этот проклятый кинжал… я так и не поняла – чем. Клинок на мгновение завис прямо перед лицом, а потом аккуратненько раскололся вдоль, на две половинки: правую и левую. И обе половинки кинжала беззвучно упали в песок к моим ногами.
У меня мурашки пробежались от затылка до пяток и в голове что-то стиснулось. Может, мозги мои куриные решили сжаться в кулак?
– А ты говоришь, не получается, – очень серьезно сказал Оберон. – Врожденные данные у тебя хорошие. Но если не развивать – так и пропадут годам к восемнадцати.
Я подумала: может, возненавидеть его на всю жизнь?
Зареветь?
Пусть немедленно домой возвращает?
Реветь я не стала. Только спросила с упреком:
– Вы же меня могли убить?
– Ерунда. – Он даже улыбнулся. – Смотри…
Вытащил из ящика еще один кинжал и, прежде чем я успела испугаться, метнул прямиком в гадкую маску. Миг – и кинжал вернулся к нему в руку. Я не успела понять, как это произошло, но только маска висела невредимая, все такая же отвратительная, как прежде.
– Это такой кинжал?
– Нет, это я так бросаю… И ты так сможешь. Когда научишься.
– Правда? А что еще могут маги?
– Усмирять чужой гнев. Слышать и видеть тайное. Чувствовать опасность. Строить воздушные замки. Летать. Убивать взглядом. Зависит от степени мастерства.
Я задумалась. И мне страшно захотелось научиться… нет, не убивать взглядом. Хотя в случае с Зайцевой было бы очень кстати. Захотелось летать – так захотелось, что подушечки пальцев зачесались и я даже стала, кажется, немножко легче.
– Оберон…
– Да?
– Если я соглашусь идти с вами, то вы потом вернете меня домой?
– Как только обоснуемся на новом месте. Один шаг – и ты дома. Только и всего.
– А если, – я запнулась, – если я передумаю… по дороге? И захочу вернуться?
– Не выйдет. Мы можем ходить между мирами только тогда, когда они существуют и устоялись. А странствующее Королевство – нестабильная структура. Так что лучше и не пытаться.
– А, – во рту у меня пересохло, – странствия… это… сколько?
Он пожал плечами. Мол, как считать. Мол, не слишком ли долго приходится тебя уговаривать?
Я представила себе: один шаг – и я дома. Там зима, снег идет. Можно взять санки, покататься с горы… Вернуться домой, получить по ушам за контрольную по алгебре… И за несделанные уроки… И за невытертую пыль… И вот так жить, жить и знать, что была в Королевстве и сама – сама! – от него отказалась.
А главное – знать, что Оберон меня презирает.
С другой стороны, я ведь потом вернусь в то же самое время. В ту же секунду. И успею покататься на санках, получить по ушам… И встретить Новый год…
– Оберон…
– Да?
– А вы умеете убивать взглядом?
– Да. А что?
– Ничего. – Я с трудом сглотнула. – А вы вообще суровый король?
– Ты хочешь знать, не казнят ли тебя на площади за какую-нибудь провинность? – Его глаза смеялись.
Я смутилась:
– Нет, я о таком не думала… Но в пути – там же опасности? Вы говорили – чудовища?!
– Да.
– Значит, там можно погибнуть?
Он опустил подбородок на сплетенные пальцы:
– Знаешь, Лена… Я не могу гарантировать полную сохранность твой жизни. Как жизни любого из моих подданных. Но я могу обещать, что буду сражаться за тебя, как за себя самого. Как за любого из нас. Вот так. Теперь решай.
