Запинаясь, она сказала:
– Пустота… ну, это как будто я – никто.
– Вы хотите сказать, будто вас беспокоит, что вы немногого достигли?
– Нет, не то. Я чувствую, что я есть никто.
– Я все еще не понимаю.
– Ну, это как будто я – не Джоанна Ранд… никто вообще… как будто я – скорлупа… шифр… пустая… не такая же, как все люди… и даже не человек. И когда ко мне это приходит, я спрашиваю, почему я живая… для чего все это. Мои связи с этим миром становятся все тоньше…
– Вы хотите сказать, что у вас возникала мысль о самоубийстве? – обеспокоенно спросил Алекс.
– Нет, нет. Никогда. Я не могла.
– С облегчением слышу это.
Она кивнула.
– Я слишком упряма и несговорчива, чтобы принять легкий выход из чего-либо. Я просто попыталась выразить глубину этого настроения, черноту его. Теперь вы можете понять, почему мне необходимо пустить корни и установить долговременные связи здесь, в Киото.
На лице Алекса отразилось сострадание.
– Как вы можете жить с этой пустотой и все еще оставаться веселой и жизнерадостной?
– О, – быстро проговорила Джоанна, – я чувствую себя так не все время. Это состояние приходит ко мне только раз в определенный период – один раз каждую пару недель, и никогда дольше чем на один день. Я отбиваюсь от него.
Он коснулся пальцами ее щеки: она была бледная и холодная.
Внезапно Джоанна осознала, как внимательно он на нее смотрел, и она увидела в его глазах след жалости, смешанной с сочувствием. Реальность замка Нийо и действительность их ограниченной во времени связи нахлынули на нее. Она удивилась и даже задрожала, поняв, как много она сказала и как далеко сама открылась ему. Почему она отбросила свои доспехи уединенности перед этим мужчиной, а не перед кем-нибудь другим до него? Почему она пожелала открыться Алексу Хантеру до такого предела, как никогда не позволяла узнать себя Марико Инамури? Она начала понимать, что ее голод по другу и любви много сильнее, чем она думала до этого момента.
Джоанна вспыхнула и сказала:
– Достаточно этого душевного стриптиза. Вы же не психоаналитик, правда?
– Ну, каждый частный детектив должен быть немного психоаналитиком… как любой хороший бармен.
– К тому же и я не пациент. Не знаю, что на меня нашло с этим безумием.
– Не беспокойтесь, мне интересно слушать.
– Мило с вашей стороны.
– Так и было задумано.
– Может быть, вам и интересно слушать, но мне не интересно говорить об этом, – сказала она.
– Почему?
– Это личное… и глупо.
– Возможно, вам нужно выговориться.
– Возможно, – допустила она, – но это не похоже на меня – бормотать о себе совершенному незнакомцу.
– Эй, я не совершенный незнакомец.
– Ну, почти.
– О, понятно, – сказал Алекс, – ладно. Вы хотите сказать, что я совершенный, но не незнакомец.
Джоанна улыбнулась. Ей хотелось дотронуться до него, но она этого не сделала.
– Как бы то ни было, – сказала она, – мы находимся здесь, чтобы показать вам замок. Здесь есть тысячи вещей, которые стоит увидеть, и каждая из них гораздо интереснее, чем моя психика.
– Вы недооцениваете себя, – произнес Алекс.
Другая группа беспечных туристов достигла их уголка. Джоанна стояла к ним спиной. Она повернулась взглянуть на них, используя это как предлог, чтобы на несколько секунд избежать изучающего взгляда Алекса. Эти секунды были необходимы ей, чтобы вновь обрести уверенность в себе. Но от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.
Человек без правой руки.
