Спустилась Ила. Поздоровалась и пригласила Ладина составить им компанию. На ее лице не читалось и следа вчерашнего волнения, будто не случилось ничего. В парадном платье, облаченная согласно статусу, она опять казалась надменной, чужой и холодной. Ладин пообещал присоединиться к ним позже и отправился к Хону.
Секретарь недавно вернулся со свежей почтой. Пять писем. Виленвиец пробежал глазами послание от отца, тон родителя становился все требовательнее, он жаждал видеть сына дома. В ответе отпрыск соврал, что здоровье еще не позволяет провести в дороге несколько дней. Письмо от Иллария сын Хозяев Еруды даже распечатывать не стал, извинения и объяснения его не интересовали. В конце концов, если будет нужно, он сам навестит конунга Краны на границе. А пока милостиво погостит в замке Вепрей. На письмо матери Ладин ответил с присущим ему красноречием, мать писала редко, только если волновалась за него. Он заверил родительницу, что все в порядке, и пообещал вернуться домой через пару недель. Донесение шпиона, следившего за его женой, отложил на потом, жизнью Натаны он займется чуть позже. Последнее послание, от человека, выяснявшего подробности о сестре конунга, распечатал с азартом охотника, спускающего собак на кабана.
Нет, возлюбленного у Илы сейчас не было. С последним, старшим сыном Босаха, Керелем, она рассталась в конце весны, после того, как тот сболтнул лишнего в пьяной компании. Сын Хозяев Еруды отлично помнил этого малого, самого угрюмого из всех офицеров. Солака иногда подначивал, а в остальном почти ничем не отличался от других. Интересно, что Иллария в нем нашла? Если бы Ладин был женщиной, то выбрал бы безликого, с псом на левой руке: и офицер толковый, и внешностью не обделен, жаль, происхождение немного подкачало.
Впрочем, повествование о бывшем возлюбленном Илы перестало занимать виленвийца, как только он добрался до рассказа о ее похищении торейцами. Несостоявшийся любовник наконец-то получил ответы на свои вопросы.
Торейцы долго и тщательно выслеживали Илу и выкрали ее из госпиталя в Усе на следующий день после ее двадцатого дня рождения. В Усе бушевала оспа, и Ила помогала местным знахарям хоть как-то облегчить страдания больных. Охрана Лари перевернула Усу вверх дном, но Илу не нашла. Через пару дней после исчезновения сестры Илларию пришло письмо от Скавара с длинным списком того, что юному конунгу Краны следует сделать, чтобы сохранить ей жизнь. Ответ был краток – Лари без лишних церемоний послал торейца по широко известному в Тору адресу. А после собрал охрану Илы и в красках расписал им события в случае ее смерти.
Они нашли ее в Тору, недалеко от границы, к югу от виленвийско-торейской линии фронта. Ее охранял небольшой отряд, человек пятнадцать. Кранцы напали на лагерь, но двум торейцам удалось уйти, прихватив Илларию с собой. Их нагнали полдня спустя. Опоздали. Ила никогда не рассказывала, что именно произошло за это время, но пришедшие на помощь мужчины застали ее снимающей кожу с одного из торейцев. Его напарник лежал неподалеку, из его глаза торчал стилет из тех, что обычно прячут в рукаве. Ила смотрела ничего не видящим взглядом и привычно работала руками: нож ловко поддевал кожу, и она уверенными движениями отрезала тонкую полоску. Кровь бежала ручейком, и Ила время от времени вытирала руки о штаны торейца. Судя по всему, мужчина не мучился, он умер раньше. Перед тем как снять кожу, Иллария пять или шесть раз ударила его ножом в живот и под ребра. Она не плакала, хотя любой, кто увидел ее в тот момент, содрогнулся – левая рука, бок, часть спины и бедра Илы были покрыты пузырями от ожога. Позже выяснилось, когда она ударила стилетом одного из торейцев, тот выронил нож и, вооружившись им, Ила попыталась бежать. Второй тореец почти сразу нагнал ее. Завязалась потасовка. Она пырнула мужчину ножом под ребра, он уронил ее в костер и навалился всем телом. Иллария вонзила нож еще раз, но выбраться из-под мужчины удалось не сразу. Даже когда он умер, он продолжал удерживать ее в огне еще некоторое время.
