Руки Ладина пропутешествовали от плеч по шее к ушам Илы, и пальцы утонули в кудряшках цвета соломы. Он наклонился к ней и прошептал:
– Съешь его… Даже не представляешь, как он хочет оказаться внутри.
Ила громко и протяжно вздохнула. В ледяной тишине коридора ее вздох был больше похож на стон. Она закрыла глаза и выпалила на одном дыхании:
– Боюсь, у меня есть, чем поумерить твой пыл. Ты не все видел. У меня полно изъянов.
Ладин покачал головой и решительно прижал Илу к себе. Хотелось, чтобы она почувствовала его желание.
– Я с радостью изучу каждый изъян. Кусочек за кусочком.
Ила молчала. Она так и не открыла глаз. Сын Хозяев Еруды слышал, как громко бьется ее сердце и не стал дожидаться ответа. Он поцеловал ее горячо, но бережно и неспешно. Ему хотелось вытеснить из ее головы Крану, брата, Солака, Босаха. Он жаждал заполучить не только ее тело, но и мысли.
Они вечность целовались около двери. Вилвиец не повторил прошлой ошибки и потянулся к шнуровке только тогда, когда Ила окончательно растаяла в его объятьях. Она толкнула дверь, и они оказались в комнате, точнее, в той части, которая служила кабинетом. В окно смотрела луна, но ее взгляда не замечали. Они избавились от одежды, но сил добраться до кровати не нашли. Ладин смахнул со стола письма и уложил Илу на шершавое сукно.
Он вторгся в ее владения так, будто она была крепостью, сдавшейся на милость победителя. В этой жажде не пощадили никого. Захватчик слышал стоны и прерывистое дыхание добычи, ее шепот: «Я сейчас умру…», и свой ответ: «Давай умрем вместе!» В свете луны он видел Илины закрытые глаза и то, как она прикусила губу, чтобы не шуметь, чувствовал сильные ноги, обнимающие его бедра, ее великолепную грудь в своих руках, и не сомневался: шансы умереть к утру у них действительно есть.
И победители, и побежденные уснули ближе к рассвету, когда сил на сражения уже не осталось. Они выжили, несмотря на все попытки уйти в Вечный лес. Некоторое время Ладин просто лежал, слушая ровное дыхание засыпающей Илы, а потом и сам отправился в страну снов.
Проснулся он от того, что женщина высвободилась из его объятий. Ярко светило солнце, и она, еще неодетая, уставилась в окно. Иллария не видела его, и виленвиец успел разглядеть все подробности. Чем больше смотрел, тем больше добыча нравилась ему: подтянутая фигура, задорно вздернутая грудь с темными сосками, причудливый рисунок татуировки, разбегающийся по телу. Многочисленные шрамы не отталкивали, но действовали как ушат холодной воды – к желанию примешивалось подленькое чувство жалости.
Ила ощутила его взгляд и повернулась. Замерла в ожидании. Ладин молниеносным движением увлек ее на кровать. Обнял, чмокнул в шею. Жалость ушла, осталось вожделение.
– Дезертируешь? – сын Хозяев Еруды улыбнулся.
Иллария взяла с прикроватной тумбы гребень, развернула любовника к себе спиной и стала расчесывать его волосы с явным намерением заплести расплетенную ночью косичку.
– На всякий случай, вдруг тебе опять захочется солдафонских шуток. К тому же ученик пришел, дожидается в лаборатории.
– Я надеялся, мы проведем этот день вместе.
– Я тоже на это надеялась, – Ила закончила с косичкой и, обняв Ладина сзади, прижалась к его спине. – Я быстро его спроважу. Оставлю тебе ключ от гардеробной. Выйдешь в кладовку, не пугайся. И не забудь запереть дверь. Мало ли что…
Виленвиец покачал головой. Как же хорошо было ощущать тепло ее тела.
