Когда дознаватель вышел, Альзе измученно сползла вдоль стены и села на пол. Тот был чистым, буквально вчера надраенным до почти зеркального блеска – она никому не доверяла эту честь, хотя денег от Управления хватало, чтобы обеспечить любую прихоть и нанять несколько десятков слуг для чего угодно. Сквозь тонкую ткань домашних штанов кожу неприятно холодило. Тиканье старинных настенных часов будто отсчитывало срок до назначенного Альзе приговора, как если бы приближалась какая-то катастрофа, о сути которой пока оставалось лишь догадываться, но сомнения в том, что она непременно придёт, уже исчезли. Альзе хотелось закричать или сейчас же кинуться на место предполагаемого преступления, не теряя ни минуты, но она сдержалась. Если правда окажется, что кто-то тронул её обожаемую преподавательницу со злым умыслом – она уничтожит эту пока неизвестную дрянь, чего бы ей подобное ни стоило. Альзе повидала более чем достаточно для того, чтобы давать себе отчёт – цена может оказаться по-настоящему высока. И сделала уже столько и хорошего, и плохого, чтобы бестрепетно заплатить эту цену.
Глава 4
Разрушенный город в опустошённом мире молчал уже много веков, похожий на остывший, окоченевший, полусгнивший труп. Тоскливое, унылое, выцветшее воспоминание о навсегда ушедшем вчерашнем дне. Когда-то здесь находилась столица, но теперь она уподобилась всему остальному миру, поглощённому тьмой – последствия одного из величайших поражений ключников в истории. Они не смогли очистить эти земли, падали один за другим, и сияющие ключи тускнели, ломались в пальцах или осыпались в труху. Живые боги в материальных оболочках, те, на кого все смотрели с обожанием и надеждой, оказались беспомощнее младенцев и дряхлых стариков. Почти никто из нынешних ключников даже не помнил те события, кроме самых старых, но даже они были в то время маленькими детьми и не участвовали в боях. Зато почти каждый потомственный ключник – хотя это не передавалось по наследству, но часто тем, у кого оба родители были ключники, везло, и с ними происходила инициация, – кого-то потерял на той войне. И даже большую часть трупов забрать не получилось, отправить кого-то за ними значило заставить подписаться на прямое самоубийство. Заполоненный тенями мир поглощал смельчаков и присоединял к своей безобразной раздувшейся плоти.
Потом выжившим говорили, что они не виноваты, и это не позор. Любой может столкнуться с превосходящей силой и проиграть ей. И всё было бы так, если бы речь не шла о тысячах душ, проигранных вечному мраку. Хуже всего, что ключники сами позволили этой дряни проникнуть между мирами, не заметили вовремя истончившуюся ткань завесы, разделяющей реальности. Те, кто отвечал за эту преступную халатность, получили по заслугам, но от исполненного над ними приговора легче не стало.
Ещё годами позже об этом мире стало принято и вовсе не упоминать в приличных разговорах, и его стёрли из официальных реестров ключников. Те, кто участвовал в битвах, поначалу сопротивлялись и спорили, не желая смириться и поставить крест на таком количестве невинных судеб, но их даже не стали слушать.
Неудивительно, что именно эти места избрали своим домом отверженные и проклятые носители тёмной стороны сущности ключников. Об этом никогда не говорили новичкам, но все отчаявшиеся, сломленные, разочарованные в своём долге или обезумевшие ключники превращались в своё мрачное отражение – некромантов, как их называли в некоторых мирах, хотя их способности, возможности и суть включали в себя нечто гораздо большее, нежели совокупность понятий, обычно входящих в наименование "некромант". Они не поднимали мертвецов и не жили в склепах. Внешне ничем не отличались от нормальных живых созданий, не считая почерневших глаз без радужки и зрачка и слишком бледной кожи.
