– Труп наш искали, сказали, что знают убитую, – объяснил Дмитрий Родимович.
Святопятов вскочил как ошпаренный. Он схватил бутылку с бокалами, поставил обратно в бар и побежал к дежурному.
– Ах ты мать …! – заорал он на все отделение. – Ты что же это, единственного свидетеля мне упустил?
Дежурный еще не отошел от криков Дмитрия Родимовича, поэтому вжался в кресло, вцепившись руками в деревянные подлокотники.
– Чтобы через пять минут мне видео с камер наблюдения нашел и предоставил! – Святопятов непроизвольно хрюкнул.
Он проследил, чтобы дежурный покинул свое убежище для выполнения распоряжения.
– Ларкин! – заорал полковник.
Из внутреннего помещения выскочил молодой полицейский.
– Ларкин! – повторил Святопятов. – До тех пор, пока твой коллега исправляет свой проступок, остаешься за главного на пропускной. Ох, вы у меня получите! Будете дежурить месяц без выходных! Все! Даже те, кто не виноват ни в чем! Для профилактики! Распустились! Балбесы!
Александр Николаевич вернулся к себе в кабинет. Там, в полном спокойствии, Дмитрий Родимович разливал по бокалам коньяк, который достал обратно из тумбочки. Он протянул напиток другу, они чокнулись и выпили залпом пятьдесят грамм.
– Эх, закуски не хватает. Поехали-ка домой к тебе, Александр Николаевич, курочку гриль кушать, а то так и напиться недолго, а годы-то уже не те. Одной головной болью не отделаемся. Все равно сегодня суббота, работать никого не заставишь.
Святопятов отставил бокал.
– Сейчас горе дежурный принесет видео и поедем. А ты пока расскажи, что узнал по нашему трупу, – ответил полковник.
– Узнал не много. Рука левая женская. На момент обнаружения была оторвана от тела около тридцати двух часов. Вернее тело умерло больше суток назад. Рана рваная, но никаких ссадин и кровоподтеков, которые указывали бы именно на то, что ее тянули, мне обнаружить не удалось. Поэтому для меня пока загадка, как рука отделилась от туловища. Возможно, мне помогут эксперты из лаборатории. Я отдал некоторые мазки и пробы тканей с краев руки на исследование. Жду результатов до понедельника. Теперь, что касается возраста. По состоянию кожи могу предположить, что она принадлежала молодой девушке лет двадцати двух – двадцати пяти. На большом пальце внушительных размеров перстень с настоящим рубином в золотой оправе. Я не специалист по драгоценностям, но моя помощница сказала, что такой перстень мог бы стоить несколько тысяч долларов. Необычно большой камень, неприродный размер для рубина.
– Так может это и не рубин? – перебил его Святопятов.
– Возможно, но маловероятно. В золото редко ставят стекляшки. Я попросил следователя Валерию Анатольевну передать его в аукционный дом, чтобы проверили ценность украшения. Что еще рассказать? Маникюр хороший, ухоженный. Но под ногтями грязь. Также отдал в лабораторию. Отпечатки сняли, проверили, но установить личность не удалось. Девушка не привлекалась. Как говорится: «К ответственности не привлекалась, не судилась и все такое». Но у нас есть зацепка. У нее неестественно сросшиеся кости в месте локтевого сгиба. Я предполагаю, что наша жертва родилась с врожденным дефектом. Внешне аномалия не заметна и вряд ли доставляла ей неудобства. Но для расследования ее личности это может очень помочь. Девушка явно лечилась или наблюдалась у врачей, поэтому если в розыске молодой особы с такими признаками нет, то можно попробовать дать описание по больницам.
