Книга для родителей - страница 20

Он выслушал мой неприличный возглас с прежним выражением усталости и заботы, улыбаясь только краем уса:

– В семье может быть от одного до восемнадцати детей. Я читал – до восемнадцатого бывало. Ну… на мою долю выпало тринадцать.

– Как это «выпало»?

– Ну а как же? Раз бывает до восемнадцати, значит, где-нибудь и тринадцать окажется. Вот на меня и выпало.

Я быстро договорился со Степаном Денисовичем. Хороший кузнец нам действительно был нужен. Степан Денисович рассчитывал, что кузнецом он заработает больше, чем учителем, наша организация могла пойти навстречу его расчетам.

С квартирой было хуже. Насилу-насилу я мог выкроить для него одну комнату, да и для этого пришлось произвести целую серию переселений и перетасовок. Правда, наши рабочие так заинтересовались столь выдающейся семьей, что никто и не думал протестовать. По этому поводу кладовщик Пилипенко сказал:

– А я считаю, что это свинство. Уступить, само собой, нужно, а все-таки человек должен соображение иметь и расчет иметь! Живи, живи, да оглядывайся. Скажем, у тебя трое, четверо, смотришь, пятеро стало! Ну, оглянись же, такой-сякой, посчитай: пятеро, значит, сообрази – следующий шестой будет. А то, как дурень с печи, никакого расчета!

Но товарищ Чуб, старый инструментальщик, у которого было именно шестеро детей, объяснил, что простая арифметика в этом вопросе ничего еще не решает:

– Такое сказал: считай! Думаешь, я не считал? Ого! А что поделаешь – бедность. Бедность, вот кто дела такие делает! У богатого две кровати, богатый себе спит, и все. А у бедного одна кровать. Сколько ни считай, а она свое возьмет, и не заметишь как…

– Просчитаешь, – сказал кладовщик.

– Просчет происходит, а как же! – засмеялся и Чуб, который, впрочем, всегда любил веселый разговор.

Круглый и толстый бухгалтер Пыжов слушал их разговор покровительственно, а потом внес и свою лепту в дело объяснения подобных феноменальных явлений:

– Просчет в таком случае вполне возможен. Главное здесь – в дополнительном коэффициенте. Если у тебя один ребенок, а второй, так сказать, в проекте, то ожидается прибавление ста процентов. Расчетливый человек и задумается: сто процентов – сильный коэффициент. Ну а если у тебя пятеро, так шестой, что же, всего двадцать процентов – пустяковый коэффициент, человек и махнет рукой: была не была, рискую на двадцать процентов!

Слушатели хохотали. Чуба в особенности увлекала причудливая игра коэффициентов, и он потребовал немедленно приложения этой теории к собственному случаю:

– Ох ты, черт! Это значит, если у меня – седьмого подготовить, какой же выйдет… этот…

– Седьмого? – Пыжов только глянул на небо и определил точно:

– В данном положении будет коэффициент шестнадцать и шесть десятых процента.

– Пустяк! – в восторге захрипел Чуб. – Конечно, тут и думать нечего!

– Так и дошел человек до тринадцати? – заливался кладовщик.

– Так и дошел, – подтвердил бухгалтер Пыжов, – тринадцатый – это восемь и три десятых процента.

– Ну, это даже внимания не стоˊит. – Чуб просто задыхался от последних открытий в этой области.

Так весело все встретили Степана Денисовича, когда он приехал второй раз посмотреть на квартиру. Степан Денисович не обижался ни на кого, он понимал, что математика обязывает.

Квартиру осмотрели компанией. Комната была средняя, метров на пятнадцать квадратных. Помещалась она в одной из хат, доставшихся нашему заводу еще от старого режима. Степан Денисович все пожевывал и посасывал, осматривая комнату, и как будто про себя грустно вспоминал: