Книга для родителей - страница 32
За ужином шел разговор о новой и старой жизни.
– Мы с жинкой и раньше ничего не боялись, – говорил Степан Денисович, – а на самом деле много было таких предметов, что нужно было бояться: во-первых, нужда; во-вторых, урядник; в-третьих, скучная была жизнь. Скучная жизнь для меня самое противное.
– Вы теперь больше веселитесь? – спросил я.
– Смотря как веселиться, – улыбнулся Степан Денисович, заглядывая в чугунок с картошкой. – Вот Оксана поступила на рабфак. Как ни считай, а через восемь лет будет, это легко сказать, инженер-строитель! Моему батьку за шестьдесят лет жизни приснилось, если так посчитать, до двадцати тысячи снов. Ну и что ему там снилось, всякая ерунда и фантазия. А я гарантирую, не могло ему такое присниться, чтобы его дочка – инженер-строитель! Не могло даже, допустим, в пьяном виде.
– А тебе снилось? – спросила, стрельнув глазами, Анна Семеновна.
– А что же ты думаешь? Даже вот вчера приснилось, будто Оксана приехала и дает мне подарок, шубу, я во сне и не разобрал, какой это мех. Я и говорю ей: для чего мне такая шуба, мне в кузнице в такой шубе неудобно. А она отвечает: это не для кузницы, а поедем на стройку, я, говорит, радиостанцию на Северной Земле строю. И сама она будто в такой громадной шубе, как боярин какой!
Оксана рядом со мной нахмурила умные аккуратные бровки и покраснела не столько от сообщения отца, сколько от всеобщего внимания – всем приятно было посмотреть на будущего строителя радиостанции на Северной Земле. Васька сказал Оксане:
– Оксана! И я с батьком к тебе поеду. Ты мне валенки привези.
За столом засмеялись, и посыпались такие же деловые предложения. Ванька-старший спросил, не скрывая улыбки:
– А я тебе снился, батько? Это очень для меня важно!
– И ты снился! – Степан Денисович с шутливой уверенностью мотнул бородой над тарелкой. – Как же, снился, да только нехороший сон. Пошел будто ты в гости к дяде, а тут бегут ко мне люди и кричат: скорее, скорее, у Ваньки вашего живот заболел, яблоко у дяди скушал! Яблоком отравился!
Все закатились смехом, а Витька даже закричал через весь стол:
– И балыком! И балыком каким-то ихним!
Теперь все смотрели счастливыми веселыми глазами на Ваньку, а он стоял у своего примостка и, не смущаясь, тоже смеялся, глядя на отца. И спросил громко-весело:
– Ну и что же? Умер… от отравления?
– Нет, – ответил Веткин. – Не умер. Сбежались люди, карета скорой помощи приехала. Отходили!
Когда картошка со всем штабом была сьедена, сам Степан Денисович внес большущий начищенный самовар, и мы приступили к чаепитию. Оно было оборудовано просто и оригинально. На больших блюдах из тонкой лозы принесены были два коржа, диаметром каждый не меньше полуметра. Я и раньше встречал такие коржи, и всегда они потрясали меня своим великолепием. Очень возможно, что они задевали нежные национальные струны моей украинской души. Это были знаменитые «коржи з салом», о которых сказано в народной мудрости: «Навчить бiда з салом коржи iсти».
Сало вкрапляется в тело коржа редкими кубиками, и вокруг них образуется самое приятное, влажное и солоноватое гнездышко, наткнуться на которое и раскусить составляет истинную сущность гастрономического наслаждения. Верхняя поверхность коржа представляет необозримую равнину, кое-где белого, кое-где розового цвета, а на равнине там и сям разбросаны нежные холмики, сделанные из сухой тонкой корочки. Корж «з салом» нельзя почему-то резать ножом, а нужно разламывать, и его горячие слоистые изломы составляют тоже одну из неповторимых его особенностей.