Рудники… они походили на гробницу для вселенной. Планета, ставшая домом для умирающих отщепенцев, была мрачным, фиолетово-чёрным чудовищем, простирающимся за пределы видимого горизонта. Весь её ландшафт был покрыт застывшими, острыми, как клыки, скалами. Ни одной травинки, ни одного листка. Лишь мёртвая, бездушная тускло-фиолетовая пустошь.
Эта планета отныне была моим местом ссылки. Она являлась живым, жадным к страданиям организмом, который поглощала боль и отчаяние и превращая их в нечто осязаемое. Всё здесь подчинялось одной цели: превращать энергию страдающих разумных существ в Чёрные Камни – инструмент, необходимый для расширения Вселенной. Камни создавались из самых тёмных, самых отчаянных эмоций, которые оседали на поверхности в форме кристаллов – острых и беспощадных. Чем хуже эмоции, тем глубже зарывались камни.
Вечное, сумеречное небо над Рудниками казалось глухим, непробиваемым творением. Оно давило тысячами тонн, лишая всякой надежды на свободу. Мне кажется, сам газовый гигант была создан для того, чтобы ломать волю, чтобы заставить забыть о прошлом и лишить будущего. Здесь существовала только боль.
Я лежал, окружённый мёртвой тишиной, обесточенный, измождённый, и брошенный. Эссу положил меня на на одну из скал. Сухо сказал, что я справлюсь. Мгновение – и его золотой луч унёсся высь. Только раскаты низкого, гулкого звука от разрезающего тишину разряженного воздуха остались от него. Я остался один.
Я смотрел на пустошь, чувствуя, как время замедляется. Это был далеко не первый раз, когда я оставался наедине с собой, но сейчас одиночество ощущалось иначе – как нечто окончательное, безвозвратное. Вокруг меня простирались бескрайние просторы Чёрных Камней, которые бесчисленной тьмой подступали ко мне, вылезая из-под земли.
Боль пронзила ногу неожиданно и резко – камень, ещё влажный, новорождённый, вонзился, оставив алую выспышку на каменистой поверхности. Я замер, чувствуя, как холодок гнусного понимания проходит сквозь энерготело. Это было чьё-то отчаяние, чей-то страх. Я прислушался к нему, к его глухому, немому голосу. Обвинение невиновного. Кто-то совершил самый подлый из поступков.
Избавиться от боли можно было, только переработав камень, очистив через волевой труд. На Рудниках это был бесконечный процесс. Боль порождала камни, камни рождали боль. Замкнутый круг.
Кое-как, огибая маленькие армады и дойдя до ближайшей завесы, представляющей строго очерченные границы планеты, разделённых на зоны, я остановился и взглянул на неё. Завеса была холодна и безразлична, как и всё здесь. Вселенная равнодушно взирала на мою жалкую, глупую борьбу за своё право. Сперва я предположил, что камни у границ будут появляться реже. Предположение оказалось верным, и я решил обустроиться тут.
Через некоторое время завеса начала шипеть. Её гладкая поверхность, неподвижная и монументальная, вдруг зашевелилась. Я услышал хрустящий звук. Она буркнула, пытаясь оттолкнуть меня. На третий раз у неё получилось, и я отлетел на несколько десятков метров, ударяясь об острые каменистые скалы.
– Ага… – выдохнул я безжизненным, бесцветным голосом, поднимаясь на ноги и видя, как чёрные камни пытались окружить меня.
Пошёл чёрный камнепад. Один за другим камни падали, распарывая мою сущность, оставляя жгучие раны. Боль становилась невыносимой, но я не кричал. Я горько плакал.
