Книга Небытия - страница 16



– За три золотых я буду сжимать тебе все, что захочешь, красавчик, и даже больше.

– Что?! За три золотых я могу иметь весь гарем султана Дамаска, вместе с мальчиками для обслуги! Красная цена тебе с твоей девой Марией…

Аламгир не успел назначить красную цену деве Марии, потому что на улицу вывернул разъезд храмовников – трое рыцарей и четверо сержантов. Аламгир, чтобы не бросаться в глаза, благоразумно спешился и прижался с конем к обочине. Запыленные воины возвращались с дороги в Яффу. Отряды тамплиеров охраняли ее от набегов мусульманских банд, сопровождали паломников и торговые караваны, прибывающие в Святую землю морем. Во главе отряда ехал суровый пожилой рыцарь. Его помятый боевой шлем был приторочен к седлу. Из-под кольчужного капюшона, прикрывавшего голову, выглядывала грязная окровавленная повязка. Белые с красными восьмиконечными крестами орденские одежды рыцарей были порваны. Двое сержантов, в одеждах темных тонов, с двух сторон поддерживали в седле своего раненого товарища. По всему было видно, что отряд попал в переделку.

Поравнявшись с Аламгиром, пожилой рыцарь вдруг остановил коня. Его глаза зло прищурились.

– Посмотрите, братья, мы проливаем свою кровь, защищая Святой город от поганых басурман. А они здесь выбираю себе непотребных девок и позорят чистое имя Матери Божьей. До каких же пор мы будем терпеть это… – рыцарь наехал конем на Аламгира, чуть не уронив его в сточную канаву. Аламгир вывернулся в самый последний момент.

Увидев, что маневр не удался, рыцарь поднял толстенный арапник.

– Ты хотел попробовать христианской плоти, так отведай прежде христианской плети, собака!

– Я великий посол великого Хинда, в вашем языке… великое перемирие, заключенное… – побледнев, залепетал Аламгир. Рыцарь сверкнул глазами, что-то рыкнул, но сдержался.

– Бог даст ненадолго заключенное. Это перемирие не мешает Черному Гозалю нападать на мирные караваны. Ничего! Бог даст, Жерар де Ридефор станет Великим магистром, он не будет терпеть поганых сарацинов у Святого города. Убирайся, сомнительный посол, я не трону тебя сейчас. А ты, шлюха, позорящая святую веру… – рыцарь снова занес руку. Тяжелая плеть, казалось, перешибет женщину пополам. – Ты, грязная тварь…

Непонятный, на которого никто не обращал внимания, шагнул к Аламгиру сбоку. Посох стремительно, как змея метнулся в морду аламгирова иноходца. Испуганный конь, истошно заржав, взвился на дыбы, толкнул лошадь храмовника. Рыцарь, не успев завершить удар, откинулся назад и от неожиданности потерял стремя.

– Проклятье черного дьявола!

Аламгиру не сразу удалось успокоить, рвущегося с повода коня. Перепуганная шлюха юркнула в ближайшую подворотню. Аламгир побледнел еще больше, а Непонятный спокойно отступил назад и замер, опершись на посох.

Разъяренный тамплиер, будто не замечая Непонятного, двинулся к Аламгиру.

– Ты ответишь мне, пес…

– Боль и страх – оружие Бафомета. Принимающий в руки оружие зла, сам служит злу. Так зло берет власть над доблестью. – Это сказал Непонятный, негромко, будто про себя, но тамплиер услышал и вздрогнул, и втянул голову в плечи.

Храмовники развернули коней и умчались, разгоняя пылевых чертиков на мостовой.


Приказчик Энрико постучал в глухую дверь с квадратным окошечком на уровне глаз.

– Кто?

– Это я – Энрико.

– Мальчик? Входи.

– О, сударыня, как вы…

– Да, мальчик, я прекрасна. На, целуй… не так пылко, в прошлый раз ты оставил мне следы на бедрах. Что нового, мальчик? Ты все еще увиваешься вокруг этой беляночки, дочки старого Ги? Нет? А я слышала иное. Ну, ладно, ладно, не красней, я прощаю тебя… Нет, нет, подожди, потом… Ты что-то узнал?