– Да, да, – неожиданно закивал головой казначей, – одной этой миссией брат Жерар принес Ордену шестьдесят тысяч золотых. А сколько мы получали с захваченных им караванов!
Высокий капитул смотрел на Великого Магистра. Его голос решал все. Гроссмейстер ордена тамплиеров встал.
– С сегодняшнего дня и до возвращения брата нашего Годфрида де Ферна тайными миссиями Ордена будет ведать брат Жерар да Ридефор. Я сам проведу с ним обряд высшего посвящения. Маршал, вызовите брата Жерара в Иерусалим. Главный капеллан, займитесь приготовлениями к обряду. А теперь помолимся, братья, и да услышит Господь наши молитвы.
– Пех-пех-пех… Бальбандирет! Бальбанди… пех-пех-пех… дирет! Где этот кусок шакальего помета, раздавленный белым верблюдом Митры?! Где этот паршивый огузок дохлой овцы, сброшенной на землю светлым богом Шаншахом?! Бальбанди… А, вот ты где! Подойди ко мне, внучек, подойди к своему дедушке, подойди, мой ласковый… – Старик приторно растянул слюнявый рот шире обычного и быстро перебросил клюку в левую руку. Правой он проворно потянулся к голоштанному внучку. Ласковый внучок не стал ждать, когда жесткие шишковатые пальцы вцепятся ему в плечо. Он отбежал на безопасное расстояние и стал деловито ковыряться в пупке.
Старик в досаде плюнул и попал себе на бороду.
– Ах ты нечистый выкидыш бешеной кобылицы, покрытой крылатым богом Толбазом. Ах ты отродье матери семерых иблисов… Пех-пех-пех… – последнее ругательство дало новый поворот мыслям старика. – Если не подойдешь ко мне, я скажу твоей матери, чтобы не давала тебе жрать сегодня… И завтра тоже. Пех-пех-пех…
Эта угроза заставила внука задуматься. Он бочком подобрался поближе.
– Ты звал меня, дедушка?
– Звал, звал, внучек… Эх! – Внучек ловко увернулся от дедовской клюки. – Помоги мне добраться до… подойди, подойди, не бойся. Эть!… Вот так! – Старик с наслаждением вытянул внука вдоль спины. Внук перенес эту процедуру стоически – палка была такая же сухая и легкая, как и рука, державшая ее.
Старик оперся внуку на плечо.
– Пойдем, Бальбандирет, навестим мертвых.
Старик и ребенок вышли за пределы оазиса. Прошли мимо двух покатых холмов, миновали соляную пустошь. Поперек пути лег узкий глубокий каньон, резкий, как резаная рана в пергаментной шкуре пустыни. Крутой тропой спустились на самое дно. Здесь не было солнца. Только змеи и ящерицы на черных камнях.
Еще здесь лежали мертвые.
Старик сел на камень, закрыл глаза. Ребенок вытянулся, посмотрел в узкое небо.
Этим костям больше тысячи лет. А это? Это моя Эфимия. Она умерла три года назад. Ты забыл ее? Нет.
Старик поджал губы, здесь ничего нельзя трогать. Мальчик улыбнулся, он держал в руках позеленевший бронзовый меч.
Это спата – кавалерийский меч. Чей он? Его народ назывался римляне. Они были очень давно. Я их не видел, мне рассказывал дед. Он сражался с ними? Да. Победил? Конечно. Время побеждает все.
Старик потер заслезившиеся глаза. Мальчик улыбнулся.
Для чего мы здесь? Чтобы ты узнал дорогу сюда. Для кого? Для меня.
Небо провернулось. Солнце легло в яму мертвых.
Старик захотел встать. Ребенок поднял его.
Пойдем – скоро наступит тьма. Как скоро? Скоро – ты застанешь ее, я, по счастью, – нет.
– Бальбандирет! Иди помоги своей матери, – к старику и ребенку подошел высокий человек, до самых бровей закутанный в темно-синюю ткань. Он освободил лицо – его кожа было сухой, как выжженная солнцем верблюжья кость. – Ты опять ходил к мертвым, дед?
