Конечно, каждый волен сам устанавливать глубину своих отношений со Христом. Можно ограничить их правилами внешней религиозности и на этом успокоиться: главное, чтобы было «как у всех», «как положено», «как правильно», «по преданию предков» и т. п. Но тогда человек лишает себя чуда уникальной, личной встречи с Воскресшим. Фактически он отказывает своему сердцу в праве любить и понимать Господа, как дано ему одному.
В этом случае человек верит не в событие, которое пережил лично, а в чужие слова и рассказы о нем, что совсем не одно и то же. Какое сердце отзовется ликованием на возглас Марии, увидевшей пустой гроб? Какая вера услышит призыв Христа: возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11: 29)? Так что в удивительных словах пасхальной службы звучит больше вопросов, чем ответов. Церковный хор во всю силу легких поет: «Радостию друг друга обнимем». Неужели Пасха может победить неуверенность в себе и научить с искренней радостью принять другого? Неужели победа Христа над властью и проклятием смерти станет нашей победой над теплохладностью? Возможно ли, чтобы потухшие глаза и сердце «просветил свет Христов»? А с клироса продолжают греметь один за другим призывы: «ненавидящим нас простим все Воскресением», «очистим чувства и увидим Христа Воскресшего».
Значит, сила Воскресения столь велика, что не только земля сотрясается и мертвые воскресают, но и душа человека может освободиться от духовного оцепенения. Пелена спадет, и она начнет видеть и слышать не только земное, но и горнее. Она сможет и «радостию обнять», и ненавидящих простить.
Но пока сердце робеет и не впускает в себя эту созидающую силу атомного взрыва любви, возвещать Воскресение будут только уста. Представим себе на мгновение, что Воскресения нет или, по крайней мере, что наше сердце к этой вести равнодушно и глухо. Представим, что торопится и бежит к Пасхе только плоть, чтоб разговеться. Похоже на страшный сон наступающего мрака и абсурда. Когда исчезает из жизни Бог, наступает ад. И наоборот, там, куда приходит Бог, начинается, возрождается настоящая жизнь.
Не будь Воскресения, не было бы Церкви, ее святых, нашей веры, не было бы ни одного таинства, которые соединяют нас со Христом и вводят в жизнь вечную. Об этом резко сказал и апостол: Если Христос не воскрес… то вера ваша тщетна… и мы несчастнее всех человеков (1 Кор. 15: 17, 19).
Где же ключ, открывающий чувство пасхальной радости?
Душа наша предназначена жить духом горнего, высшего мира, для которого задумана Творцом. Но путь к этому миру открывается только через свободный выбор человека – между инстинктом плоти и «разумом» духа. Господь доверяет нам самим этот поиск и ответственность за принятое решение. Преподобный Исаак Сирин говорит, что «по Своей великой любви Бог не захотел принуждать свободу, хотя и имел власть это сделать, но позволил нам приходить к Нему единственно из любви нашего сердца». Спаситель идет на большой риск, ибо знает силу искусителя и немощь человека. Но Он уважает Свое творение и не может его и Себя предать, загнав в Царство любви принуждением. Апостол видит сложность внутренней борьбы в человеке и предупреждает: Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы
