– Э-э… Я, собственно… Я тут в качестве пастора. Думаю, что моя смена будет длиться все время.
Вернер кивнул, однако некое подобие удивления пробежало по его лицу, словно Питер сию минуту признался в том, что подписал сомнительный контракт без должной юридической поддержки.
– Делать Божью работу – это радость и привилегия, – сказал Питер. – Я не нуждаюсь в перерывах.
Вернер снова кивнул. Питер одним глазом приметил, что журнал, который он читал, назывался «Пневматика и гидродинамическая информатика», с красочной фотографией внутренностей какого-то механизма на всю обложку и броским подзаголовком: «СДЕЛАЕМ ШЕСТЕРЕНЧАТЫЙ НАСОС ЕЩЕ УНИВЕРСАЛЬНЕЕ!»
– Эти пасторские дела… – сказал Вернер. – А в чем именно они заключаются? В повседневном плане?
Питер улыбнулся:
– Нужно подождать и увидеть.
– Увидеть, как обстоят дела, – предположил Вернер.
– Вот именно, – ответил Питер.
Его снова засасывала усталость. Он чувствовал, что вот прямо сейчас сползет со стула и растечется по полу лужицей, которую Станко вытрет шваброй.
– Правду сказать, – сказал Вернер, – я не слишком секу в религии.
– А я не слишком секу в пневматике и гидродинамике, – сказал Питер.
– Это и не по моей части тоже, – сказал Вернер, с усилием потянувшись к стопке, чтобы вернуть туда журнал. – Просто взял его из любопытства. – Он снова посмотрел на Питера. Ему надо было кое-что прояснить. – В Китае в какой-то момент вообще не было никакой религии, типа во время правления одной из династий.
– И что это была за династия? – Почему-то в голове у Питера всплыло слово «Токугава», но потом он сообразил, что перепутал китайскую и японскую историю.
– Династия Мао, – сказал Вернер. – Плохое было время, чувак. Людей убивали направо и налево. Потом дела пошли лучше. Люди стали делать то, что им нравится. Хочешь верить в Бога? Отлично. В Будду? Пожалуйста. В Синто… да все равно во что.
– А вы? Вас привлекла какая-нибудь религия?
Вернер закатил глаза к потолку:
– Я как-то пролистал одну толстенную книгу. Страниц четыреста, наверно. Сайентология. Интересная. Пища для размышлений.
«Ох, Би, – думал Питер, – как же мне нужно, чтобы ты была рядом».
– Вы поймите, – продолжил Вернер, – я читал много книжек. Я по ним учил слова. Составлял вокабуляр. Так что если мне встретится вдруг какое чуднóе слово, в ответственный момент я типа готов к этому.
Саксофон отважился было на вопль, который можно было бы даже счесть хрипом, однако немедленно опомнился и повел нежную мелодию.
– В наше время в Китае много христиан, – заметил Питер. – Миллионы.
– Ага, но от всего населения это типа один процент или полпроцента даже. Я с детства ни одного не встречал. Экзотика.
Питер сделал глубокий вдох, борясь с тошнотой. Он надеялся, что ему только кажется, что мозг у него сдвинулся с места и теперь бултыхается в голове, устраиваясь поудобнее под тщательно смазанной оболочкой черепа.
– Китайцы… китайцы очень сильно ориентированы на семью, правда?
Вернер казался опечаленным:
– Так вроде говорят.
– А вы не согласны?
– Я воспитывался в семье военного из Германии, который служил в Чэнду. А потом, когда мне было четырнадцать, они переехали в Сингапур. – Он сделал паузу, а потом прибавил, отметая возможные сомнения: – Со мной.
– Наверное, для Китая это очень необычная история?
– Не могу представить вам статистику, но да. Очень необычная, я уверен. И еще они хорошие люди.
