– Почел бы за великую честь, – лорд Говард с сожалением покачал головой. – Но вынужден отказаться. Моя супруга захворала по дороге в Брэмптон Брайан Холл. Ее милость окружила ее заботой, как родная мать, вызвала доктора, но нельзя знать, когда болезнь отступит. А коль скоро она отступит, мы вернемся в Норфолк-Хаус.
– Молитесь за ее здравие, и к вящей славе Господней все образуется. Я тоже за нее помолюсь, – Джон Харли с сочувствием похлопал руку Чарльза.
– Скажу вам по дружбе, – сидевший напротив лорда Чарльза достопочтенный Томас Харли, младший брат четвертого графа Оксфорда и Мортимера, обратился к нему. – Молиться за страждущих и болезных нужно трижды в день. Я сам так делаю и всегда успешно. И нужно с чувством молиться, а не бубнить на сон грядущий одну и ту же молитву. Когда же молитесь, смотрите прилежно на небо.
Сэр Томас Харли был невысок, но имел крепкое телосложение. Парик он сдвигал назад, так что были видны его залысины. Зеленые глаза сэра Томаса были проницательными, движения скупыми, он постоянно улыбался, даже когда говорил очень серьезно или о чем-то дурном. В свои сорок два года достопочтенный Томас Харли побывал на должности олдермена, шерифа, лорда-мэра Лондона и был членом парламента, что указывало на его выдающиеся способности в политике и финансах, обширные связи и деловую хватку.
– Ты хорошо сказал о молитвах, дорогой брат, – Джон Харли согласился с сэром Томасом. – Трижды молиться. Однако, главное вера. И единожды помолившись, от сердца и души, с верою, можно Господа умилостивить.
– Мой возлюбленный брат, – Томас продолжал улыбаться. – Помнишь, кто эту мысль тебе внушил и научил так высказываться? Наш покойный брат, преподобный Уильям. Умер молодым, в расцвете лет. Он все святым апостолом Павлом увлекался. Кто знает, как бы повернулась его болезнь, молись мы все о нем трижды, как положено. Важно соблюсти традиции в точности, вера от этого только укрепляется. Упокой Господь буду преподобного Уильяма и сестры нашей Сары.
– Да, брат. Несчастная наша Сара, бедный Уильям, – достопочтенный Джон Харли покачал головой, как бы соглашаясь с братом, и снова похлопал Чарльза Говарда-младшего по руке:
– Молитесь трижды, как сказывает Томас.
– Благодарствую за совет, – лорд Чарльз поднялся с дивана, низко поклонился братьям, извинился и отправился к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.
– Пошел к жене, – Джон Харли кивнул в сторону уходящего лорда.
– Может статься, и к жене, – сэр Томас хитро усмехнулся.
Чарльз Говард-младший действительно пошел к жене. Когда он постучал и открыл дверь в ее комнату, первое, что он услышал, – храп Марты. В комнате было темно, горела лишь одна свеча в углу на полке. Было очень жарко. Леди Фрэнсис лежала на кровати поверх одеял в ночной рубашке и смотрела прямо перед собой, в стену.
– Как ты, дорогая? – лорд Говард не зашел в комнату, а остался стоять в дверях.
– Поужинала четверть часа назад вместе с Мартой, – леди Фрэнсис не повернула головы. – Марту тотчас сморило.
– Не спи без одеял, – Чарльз Говард-младший смотрел в полумраке на лодыжки супруги и находил их малопривлекательными. – Ночью дом остынет. Доктор велел тебе открываться, но не всегда, а только утром, когда воздух чистый и ясный. Или в жар, но у тебя нет жара. Так он сказал.
– Мне душно под одеялом, – леди Фрэнсис закрыла глаза. – Иди уже, посудой на лестнице звенят. Ужин сейчас подадут.
