Книга жизни. Мемуарная проза - страница 3

Детская фотография папы и его брата: Гришка и Мишка у новогодней ёлки

С дедом бабушка познакомилась на вокзале в Раненбурге уже после победы. Иван Григорьевич ехал из госпиталя. Это был примерно 1946 год. Бабушка уже тогда жила в своём доме, у неё была однокомнатная квартира, которая досталась ей от её сестры Клавы – она получила жильё, когда работала в колонии для несовершеннолетних, а потом переехала в Богоявленск. Бабушка тогда училась в Сасово на пожарного инспектора, работала на железной дороге. Однажды, по дороге на работу, на вокзале и познакомилась с будущим мужем – симпатичный солдатик горевал об умершей матери, ехать ему было некуда. Так, с вокзала, и привела к себе домой.

Мария Михайловна и Иван Григорьевич Воробьёвы

Папа рассказывал другую историю – что с бабушкой, Марьей Михайловной Карамновой, дед познакомился в госпитале или когда вышел из него, поэтому я решила, это было на территории госпиталя, а значит, бабушка была санитаркой. Жизнь после войны была тяжёлой, но тогда все жили примерно одинаково.

Сначала в семье рождались девочки – Таня, Надя, Катя, Люба. Потом появился на свет папа. За ним его младший брат Миша – мне он всегда казался добрее отца, я его очень любила. Младшие девочки – Галя и Олечка; тётя Галя стала моей крёстной, а тётю Олю я помню ещё невестой, когда её выдавали замуж за дядю Славу Камагина. Мама ещё заставила меня красть у новобрачной туфельку для выкупа – вроде бы из неё должны были выпить, и я полезла под длинный стол, чтобы незаметно снять с невесты туфлю, но незаметно сделать это не удалось – тётя Оля наклонилась ко мне и спросила, что происходит. Пришлось объяснять. Туфелька оказалась в моих руках – почти как в сказке про Золушку!

Отец говорил, что больше всех своих детей дед любил Любу. Может, потому, что дочка родилась в один день вместе с ним. Каждый год на их день рождения он покупал на базаре арбуз – а день рождения обоих приходился на 11 сентября, день усекновения главы Иоанна Предтечи, когда, по примете, ничего нельзя есть круглого, что напоминает голову.

«Воробьи». Эта фотокарточка стояла на серванте в комнате бабушки Маши. Вверху: папа, Люба, Таня, Катя, Миша. Внизу: Надя, Галя, дед, Оля, бабушка

С детьми он был строг, но справедлив. Думаю, я бы его боялась, хотя до своих многочисленных внуков дед не дожил. У меня, судя по фотографиям, от него фамильный «воробьёвский» нос.

Всю жизнь дед боялся грозы – тётя Таня рассказывала, что в юности в одиночку он пережил страшную грозу в поле. После войны был электриком. Его фотографию как трудовика публиковали в местной газете.

Дед по отцу, Иван Григорьевич Воробьёв

Умер он от удара электричеством на работе 24 июля 1974 года, когда мой отец ещё был школьником. На папе, который был старшим сыном в семье (до него рождались и выживали девочки), ранняя смерть отца сказалась сильно – эмоции гасил в вине, связался с «крутыми» ребятами, на каких-то разборках оказался с обрезом, и за обиду, нанесённую его другу, выстрелил в обидчика. Ранил в живот. Тяжкие телесные – и вместо армии и лётного училища, о котором папа мечтал – и по всем данным, поступил бы – год в исправительной колонии и совсем другая судьба. Без взлётов, но зато со мной – неизвестно, родилась бы я или нет, если бы всё сложилось иначе. В тюрьме (он попал в Липецк) его уважали. Зарабатывал он там столько, что посылал деньги домой, а выйдя оттуда, приехал в Чаплыгин на такси с тортом для матери. Но о лётном училище речь уже не шла. Устроился работать водителем, жить остался в родительском доме – как старший сын, помогал.