В соседнем корпусе из тех, кто не разошёлся раньше, жили только они вдвоём. Марка поставили поровней, на Алису накинули вторую кофту и втолкнули обоих в лифт. Кнопку первого этажа, тридцать метров прямо, поворот, охранник, добрый вечер, поворот, ещё пятьдесят метров в другое прямо, лифт, нет, не тот этаж, о, дверь наконец-то. Алиса усадила Марка на кровать, убедилась, что тот не падает и собралась уходить.
– Я виноват.
– Нормально, со всеми случается. Тебя не тошнит?
– Ты не понимаешь. Я так виноват!
Постаралась вздохнуть незаметно – часы до нового to-do листа засеменили подозрительно быстро. Марк, казалось, и не заметил.
– Так мне и надо. Но я же… Я не хотел, я…
Комната навевала мысли о каком-нибудь грустном второсортном сериале: вещи свалены в кучу, тут и там виднеются коробки от пиццы, салфетки какие-то: будем верить, учебные записи.
– Она меня не простит.
– Да за что?
– Не скажу. Это наше личное дело.
– Ладно. Давно вы поссорились?
– Ещё в декабре.
Это многое объясняло. За неделю комнату так не убьёшь.
– А что сегодня случилось?
– Я всё ещё её люблю. И она была сегодня на дне рождении. Я думал, меня отпустило. Но её этот взгляд… Будто мы снова в том дне.
– Мне кажется, я тебя понимаю.
Глава 4
Эта ночь определённо их сблизила. Марк теперь говорил про Леру каждую встречу, и Алиса уже сама захотела с ней познакомиться. Но что-то будто никак не могло состыковаться. Выскальзывало прямо из-под носа.
Поэтому просто слушала. Было в его рассказах что-то цепляющее. Будто, если дослушать их до конца, сможешь решить загадку. Что-то поймёшь про себя.
Марк нравился Алисе как персонаж. Этим званием она нарекала тех, чьей глубины как раз хватило бы для героя какого-нибудь фильма или романа. Нравился как компания для учёбы и прогулок. Нравился как собеседник – он много знал, любил спорить, приводя в качестве аргументов статистику и исследования, а кроме того умел глубоко копаться в собственных чувствах. Чем-то напоминал Алисе Кая. С другой стороны, последние пару недель Кая ей напоминало практически всё. Только вот полностью вспомнить она его не могла. Неясные обрывки всплывали в сознании в самые неподходящие моменты и поражали своей яркостью. Казалось, в каждом из них Алиса была беспросветно счастлива.
Вальс в осеннем парке под скрипку какого-то дедушки. Грубая куртка, накинутая на её плечи около того самого озера. Ночные вылазки на кухню за ужином. Книжка, прочитанная по ролям. Фильм в обнимку на узкой общажной кровати. Бутерброды в микроволновке. Ёлка, украшенная всякой мелочёвкой, даже отдалённо не напоминающей новогодние игрушки.
У Алисы был вкус. Она понимала, что всё это выглядит как дешёвый клишированный ромком. И ничего не могла поделать с наползающей на лицо улыбкой. Куда всё это пропало? Алиса не помнила.
Сколько не напрягала мозг, не могла специально воскресить в голове ни одного эпизода того периода. Но в моменты прозрения видела всё будто бы наяву. Да и когда с Аней гуляла, легко вспоминала истории. Но специально – никак.
Когда апрель подошёл к концу и тепло разлилось маревом по Москве, Марк понравился Алисе ещё сильнее: с ним можно было часами гулять по улицам столицы, рассматривая архитектуру, шутить дурацкие шутки, готовиться к экзаменам, по пятнадцать раз фотографировать одно и то же небо над рекою и ходить по музеям. Марк любил картины и музыку. Алиса и там, и там была безнадёжным обывателем и таяла на месте от тех, кто в этом что-нибудь понимал.
