Там был роман «Дворец» и сборник новелл «Третий тост», которые я по сей день, наряду с книгой «Надпись», считаю главными вещами Проханова.
Завершал сборник новый вариант того романа, что я уже прочел в сборнике «Горящие сады». В «Горящих садах» он назывался «Дерево в центре Кабула», в «Войне с Востока» – «Сон о Кабуле».
Какой жар я испытал, пока жил с этой книгой, какую жуть, какую жалость! Какое ощущение чуда! С тех пор уже второе десятилетие пошло, как я с Прохановым не расстаюсь. Он, безусловно, долгое время и не подозревал о моем существовании, зато я его жизни радовался ежедневно, безусловно, искренне, по-детски.
«Красно-коричневый», «Чеченский блюз» и «Идущие в ночи» (все три – высокие, в ярких красных обложках) я тоже купил в редакции газеты «Завтра». «Кочующую розу», «Время полдень» и «Место действия» нашел у столичных букинистов. Романы «Шестьсот лет после битвы» и «Ангел пролетел» удивительным образом обнаружил на книжных развалах в «Олимпийском». «Вечный город» и «Рисунки баталиста» раздобыл в Сети.
И каждый раз это был праздник. Когда книжки Проханова приходили ко мне по почте, я рвал упаковки прямо в помещении почтамта и выходил на улицу, уже начиная читать первые строки.
А потом, в начале «нулевых», жахнул, грохнул и полыхнул «Господин Гексоген» – взявший с боем «Нацбест», стремительно проданный тиражом в сто тысяч экземпляров (и продающийся до сих пор), – и началась новая история.
Проханов стал, что греха таить, звездой: такой лохматой, грузной, с пышной гривой, обдающей то холодом, то жаром.
Он заслужил этот жирный, отекающий маслом, громокипящий кусок славы: бесконечные интервью, обожание прессы, многочисленные переиздания, выход в иной год сразу десятка книг, на что издатели не пойдут даже в случае с теми литераторами, что властвовали в русской прозе всего десятилетие назад, пока самое имя Проханова было, как казалось, навек погребено.
Пожалуй, с выходом «Господина Гексогена» наступила третья писательская жизнь Проханова. Первой стала советская; второй была катакомбная, полузапретная; а третья – вот нынешняя.
Благодаря бурной славе «Господина Гексогена» переиздали первый волшебный сборник рассказов «Иду в путь мой» (правда, не целиком) и «Третий тост» (отчего-то потеряв при этом рассказ «Знак девы»).
Следом, мощная, по-прохановски совмещающая в себе надрыв и пересмешничество, прозвучала «Крейсерова соната». Темп он взял небывалый: у Проханова выходит по роману, а то и по два в год. Может быть, какие-то из них и не стоило издавать, но литературоведов без работы он точно не оставит.
Есть сильные художники, которые тем не менее никак не могут сделать некую подводящую итоги, главную свою книгу. Проханов относится совсем к иному типу. Итоговым в его творчестве были и «Вечный город», и «Последний солдат Империи», и тот самый «Господин Гексоген».
Но самый страшный и точный аккорд прозвучал в 2005 году, когда вышли романы «Политолог» и «Надпись».
Первая вещь неумолимо свидетельствовала о том, что Проханов куда более успешный и куда более природный постмодернист, чем все те, кто годами мешались под ногами русской литературы. Второй книгой он воздвиг себе монумент как писатель классический, с безупречным слухом и суровым зрением.
Мне иногда кажется, что после тех слов, что главный герой «Надписи» прочел, облетая мистическую башню, – а там было написано: «Россия вечная, Бог есть, ты умрешь», – вот после этого откровения можно было уже ничего и не говорить больше.
