Шторка кареты отлетела в сторону… и в окошке появилась изящная дамская шляпка:
- Ингвар! Митя! Право же, это грубо! Даже если вы не желаете меня видеть – могли бы хоть поздороваться! – голоском, пытающимся казаться капризным, но на самом деле – смущенным, позвала дама.
- Анна? – растерянно щурясь, выдохнул Ингвар.
- Мы все еще можем сбежать. – предложил Митя. – Вдруг у нее за спиной Алешка с ружьем прячется? Или даже сам Иван Яковлевич?
- Вот еще я не бегал от всяких… дам! – выпалил Ингвар, и снова рванул рычаг автоматона. Паро-кот поскакал к карете, будто Ингвар все же решил ее протаранить.
У дверцы он остановил автоматон так резко, что Анна Лаппо-Данилевская, еще недавно Анна Штольц, испуганно пискнула и шарахнулась вглубь кареты. Впрочем, через мгновение она снова выглянула, как осторожная белка из дупла.
- Э-э… Анна Владимировна… - пробормотал Ингвар. Митя ограничился поклоном.
- Зачем же так… Помнится, когда-то вы называли меня Анной, милый Ингвар… - принужденно улыбнулась та.
- Тогда вы были женой моего старшего брата. А теперь вы совершенно чужая дама. – отрезал Ингвар.
Митя поглядел на него с одобрением. Грубовато, но в целом, неплохо сказано.
- Так чем мы можем быть вам полезны, госпожа Лаппо-Данилевская? – окончательно разошелся Ингвар и даже поглядел на Анну сверху вниз.
В том, как он выпрямился в седле автоматона, как глядел из-под полуопущенных век, как строил надменно-презрительную физиономию Митя неожиданно уловил нечто знакомое… и тут же понял! Да ведь это – он сам! Это его Ингвар копирует! Неуклюже, неумело, без природного изящества и меры – сам Митя никогда бы не стал и бровь поднимать и угол рта кривить одновременно! – но Ингвар подражал ему!
Неожиданно это растрогало. Настоящего светского поведения Ингвару не постичь никогда, но старается же, морда германская! И образец нашел достойный.
- Ах, Ингвар… - на глазах Анны заблестели слезы. – Я понимаю, что в ваших глазах я виновна во всем… - она изящно всхлипнула. – Но… Я знаю, вы такой же великодушный, как и ваш брат, а он никогда бы не отказал даме… в личной просьбе. - она сделала паузу, позволяя им задать вопрос.
Оба промолчали. Ингвар таких тонкостей не понимал, Митя понимал, но полагал, что светский этикет должен помогать ему, а не его собеседнику. Может, ему эта просьба вовсе не понравится! И даже скорее всего.
- Может… вы сядете ко мне в карету? – так и не дождавшись облегчающих разговор вопросов, предложила Анна Владимировна, и нервно огляделась.
- Навряд мы влезем туда вместе с автоматонами. – очень серьезно сказал Митя и на ее непонимающий взгляд пояснил. – Два автоматона с пустыми седлами возле вашей кареты вызовут гораздо больше пересудов.
- Да… вы правы… Тогда… Могу я вас попросить… передать мужу мою просьбу… просьбу о встрече…
- Лаппо-Данилевскому? – изумленным хором спросили оба юноши.
- О! А! – из уст Анны Владимировны вырвался сдавленный вскрик, она прижала ладони к глазам. – Простите, простите, простите! Я… не понимаю, что говорю! Свенельду… Свенельду Карловичу! – она убрала руки от лица и отчаянным усилием попыталась принять невозмутимый вид. Но глаза ее сухо, горячечно блестели, а на щеках пылал багровый румянец.
- Как вы можете! – вскинулся Ингвар. – Свенельд только оправился после вашего поступка, а вы снова...
- Погодите, Ингвар… - остановил его Митя.
Анна Владимировна красиво плакала. И красиво просила. Но… у нее был красный нос. Тщательно запудренный, но несомненно распухший. И темные круги под глазами, тоже скрытые под слоем пудры. А когда дама с покрасневшим носом и кругами под глазами пытается казаться милой и очаровательной… дело и впрямь серьезно.
