- И вы от всей широты и глубины своих оскорбленных юных душ сперва разнесли комнату Мити…
- Почему… разнесли?
- Ну право же, сын, как еще можно назвать ободранные обои… под неумело перевешанным зеркалом…
«Мара, нежить когтистая… - подумал Митя. – Да и Ингвар тоже… тот еще мастер…»
Ингвар ответил ему растерянным и одновременно возмущенным взглядом.
- А потом с утра пораньше удрали из дома и отправились… куда? – продолжил отец.
- Всего лишь опробовать автоматоны - мой и Зиночкин! Ингвар их оба починил – в подарок мне на именины! Ты знал? – с энтузиазмом откликнулся Митя. Губы его растягивала дурацкая счастливая улыбка. Значит, отец не сидел у себя, раздумывая, есть ли правда в словах тетушки, а пошел к нему… и не обнаружил ни его, ни Ингвара. Это было очень плохо. Но почему-то огорчиться не получалось.
- Что у тебя именины? Вполне. Я, знаешь ли, тоже к этому событию причастен. – брови отца саркастически изогнулись.
- Нас вахмистр Вовчанский видел – неужто не сказал? – Митя старательно держал лицо.
- Почему же, сказал… ты ведь ему четкие указания выдал – сказать, если будут спрашивать. К счастью, я догадался спросить.
«Отец не только в комнату пришел, но и по городу успел порыскать.» - сделал печальный вывод Митя. Ощущение счастья отступило, сменившись настороженностью.
- Только на третьего вашего спутника молодой господин Альшванг не похож. – отец оценивающего поглядел на него. – Ни ростом, ни… костюмом.
- Никак нет, ваше высокоблагородие. – поклон Йоэля сделал бы честь любому из великих князей – идеально выверенный, невероятно грациозный и исполненный такого количества оттенков и смыслов, что даже самые большие знатоки светского этикета потеряли бы головы от восхищения. – Я присоединился несколько позже.
- Снова утренняя примерка? – хмыкнул отец – и видно было, что он ни единому слову не верит.
- Боролся с душевным волнением как мог. Ты же знаешь, для меня хороший сюртук – лучшее лекарство. – ровно ответил Митя. И вот ни словом же не соврал, что ж такое недоверие, даже обидно слегка.
- Неужто насчет сорочек альвийского шелка тоже договорились? – сейчас отец явно и недвусмысленно провоцировал. Какое коварство бить по больному!
- Увы, не в моих силах! – развел руками Йоэль. – Да и откуда бы нам, простым провинциальным портным иметь аж альвийский шелк, ежели все поставки идут исключительно через посольство Альвиона в Петербурге, по собственному разумению лорда-посла.
- Вот именно… - кивнул отец. – А значит его контрабанда, случись она, не наносит ущерба империи и меня никак не касается. Как и все иное, не нарушающее закона и справедливости. - он оценивающим взглядом окинул все уменьшающуюся кучу железа, и снова испытываще оглядел всех троих.
На миг Митя задумался. В справедливости того, что он сперва забрал железо, а потом отдал его законным хозяевам, он нисколько не сомневался. Но что касается законности… Она могла стать предметом обсуждений. А у него не было ни малейшего желания обсуждать уже завершенное дело. В будущее надо глядеть, в будущее…
– У меня есть долг и обязанности, но… мне бы хотелось, чтоб ты понял – тебя я готов защищать всегда. – тихо закончил отец.
Митя посмотрел на него испуганно: как можно, эдак откровенно при посторонних? Ингвар и Йоэль тоже явственно смутились и тут же деликатно ретировались в сторонку. Отец молча ждал, просто глядя сыну в лицо, настолько душевно уязвимый в своей внезапной открытости, что оттолкнуть его было бы поистине преступлением. На миг Митя даже почувствовал отчаянное желание кинуться к нему, вцепиться, как в детстве, и вывалить всё: жестокость ожидающей его судьбы, и тяжесть предстоящего решения… Ведь это же папа: умный-сильный-взрослый-лучше знающий… Он обязательно все решит и защитит!
