Нина не могла поверить в свою удачу: если ей разрешат остаться в исправдоме да ещё будут платить за работу, она сможет накопить на железнодорожный билет до Владивостока.
Шило дала ей одеяло, чтобы она не замерзла, и, завернувшись в него, Нина пошла вслед за Фёдором Степанычем.
Днём монастырь выглядел совсем не зловеще: кирпичные стены, рябые от слезшей побелки, голые кусты, лужи – но кругом чистота, а на дорожках следы от метлы. Черепов нигде не было видно.
Перед древним собором стояли выстроенные в ряд женщины и по команде поднимали руки.
– Тянемся вверх! Делаем выдох! – кричала в рупор надзирательница.
Арестантки дружно выдыхали облачка пара.
– Это я утреннюю гимнастику ввел, чтобы они физически развивались, – пояснил Фёдор Степаныч. – Все наши бабы – жертвы капитализма: кто воровка, кто проститутка. Я их трудом перевоспитываю – у меня без дела никто не сидит.
Он рассказывал о своём исправдоме, как хозяин об усадьбе времен крепостничества. У Фёдора Степаныча имелось двести душ заключённых: кто-то крутился по хозяйству, кого-то он брал в услужение, а большинство было пристроено к изготовлению погребальных венков и портянок для Красной армии.
Фёдор Степаныч ничуть не скрывал того, что отпускает наиболее искусных воровок на промысел.
– Они только у нэпманов крадут, а им всё равно скоро крышка.
Нина уже знала, что нэпманами в СССР называют коммерсантов, которым с 1921 года разрешили заниматься производством и торговлей. Нэп, новая экономическая политика, должна была восстановить хозяйство страны до довоенного уровня, а потом всех нэпманов следовало ликвидировать как класс и приступить к строительству социализма – то есть общества, в котором все средства производства будут принадлежать государству, а частное предпринимательство будет запрещено законом.
Фёдор Степаныч привел Нину в монастырскую ризницу, находившуюся в пристройке рядом с храмом. В холодной, пропахшей мышами комнате стояли стол, швейная машинка и потемневшие от времени сундуки, на которые были навалены горы церковных облачений.
– Вот твое рабочее место! – сказал Фёдор Степаныч и сунул Нине фиолетовую мантию. – Из этого надо пару юбок сделать. Думаю, материи хватит.
Нина в недоумении перевела на него взгляд.
– Но ведь это кощунство…
– Попам это барахло больше не понадобится, – махнул рукой Фёдор Степаныч. – Их давно уже на Соловки отправили, чтобы они побыстрее до Царствия Небесного добрались.
Он начал выкладывать на стол рясы, фелони и стихари.
– Бархат пустим на юбки, парчу – на пояса и воротнички, а из зимних ряс будем кроить польта для трудящегося элемента. Спать можешь прямо тут, на сундуках. Я тебе буду давать пару поленьев на день, чтобы ты тут с холоду не околела.
