Княжич в неволе. Книга 3 - страница 2



Зеноб предположил, что хитрый судья с немалой выгодой для себя продал его в рабство.

Может, и так.

Хотя княжич в том сильно сомневался: кому нужен за дорого холоп с тростинками вместо рук и ног и грудью вдвое толще живота? В Златограде таких отдавали даром: только бы не кормить лишний рот.

Странное дело: повествуя о своих злоключениях, рамей не гневался, не роптал, не призывал кары на головы недоброжелателей.

– Господь одарил меня испытанием, – спокойно сказал он, пристально взглянув на княжича. – И я должен пройти его с честью, дабы заслужить в раю место подле Него. Разве блаженство сие сравнимо с теми мелкими невзгодами, что я переживаю здесь, в невольничьей колеснице?

Чтоб пройти испытание с честью – это да, это Олешке понравилось. Он и сам так считал: негоже плакаться. Мужчина обязан достойно сносить любые тяготы.

Не, ну, можно, понятно, разок слезу пустить, когда вконец горько. Ма-ахонькую! Но чтоб мириться… Ещё чего! За лучшую долю надобно бороться. Изо всех силёнок.

Вообще, со слов Зеноба выходило, что Бог один-одинёшенек. Без помощников. И швец, и жнец, и на дуде игрец. Смешно! Ну, не может он и погодой управлять, и урожаями, и зверьём, и судьбами человечьими. Каким бы ни был могущественным, на всё рук не хватит. У россов сам Варок в кузне небесной трудится и других подгоняет: Дарбог солнце возит, Стрый ветрами повелевает, Варун воинам покровительствует, Яр пашню помогает людям поднимать, а Влёс – стада пасти. Каждый при делах.

Нет, забавный этот рамейский Спаситель. Одна у него забота – души людские стеречь да брать на себя чужие грехи! Точно люди, несмышлёныши, не в силах о душах собственных позаботиться и ответить за содеянное.

А в Ирий, в сад чудесный на краю земли, где солнце восходит, вечное лето и растёт исконний Дуб-Батюшко, после смерти и так попадёшь. И не за смирение своё. Как там Зеноб утверждает? Ударили по одной щеке – подставь вторую. Дудки!

Уж лучше пусть про Феницию брешет. Складно у него это получается.

Скажем, в Виллазоре для ихнего Спасителя храм построили высотой до неба, а шириной в тысячу охватов. И в храме том – алтарь золотой: десять человек друг на друга встанут – до верха не дотянутся. Ого! Стены расписные, хоры поют песни распрекрасные.

И любой туда может прийти и испросить милости у всевышнего. Сам! И якобы Спаситель откликнется, если хорошенько его умолить. Чудно!

У россов с богами лишь вольхи умеют разговаривать. А обычному люду положено небожителей славить, а не попрошайничать. В мыслях-то, конечно, каждый вправе к покровителю обратиться, никто не запрещает, но никто и не ручается, что тебя услышат.

А у рамеев, выходит, для того место особое есть… Занятно!

Или вот: воду в Виллазоре никто на своём горбу давно не таскает. Тамошние мудрецы приспособления изобрели: вода сама до терема бежит. Диво? А то!

Ещё Зеноб говорит, что мудрецы эти сделали из воска и перьев крылья, чтоб человек летать мог аки птица. Здорово! Жаль, Санко не слышит!.. Он бы обрадовался.

Хоть бы не врал рамей!

И пошто он такой сказочный город покинул, отправился на край света? Достранствовался: в неволю угодил.

Эх!.. Сами-то они со славоном не лучше.

Тихие беседы скрашивали одиночество, отвлекали княжича от скорбных думок. Исподволь он проникся к рамею приязнью, даже несмотря на его дурацкие верования.

Однажды Зеноб, обратив внимание, что Олешка жадно вслушивается в синдскую речь, предложил: