Княжич. Знак силы - страница 16

Несколько мгновений приходил в себя, а потом быстро-быстро засучил лапками, норовя встать.

Славон опомнился первым: бросился к окну и плотно задвинул створки. Обернувшись, неожиданно сказал:

– Ох, недобро!

В его взоре читался искренний испуг.

Возглас вывел Олешку из оцепенения, и он потянулся, чтобы схватить птицу. Воронёнок угрожающе разинул клюв.

Санко дёрнул друга за рукав:

– Погодь! Дай я…

Он поднял правую ладонь, развернув её к пернатому пришельцу и растопырив пальцы. Воронёнок как заворожённый следил за его движениями.

Медленно приблизившись к столу, славон осторожно подхватил точно впавшую в спячку птаху.

Птенец был довольно крупным. Весь чёрный, с круглыми зеленоватыми глазками.

– Слёток22, – заключил Санко и, кивнув на обвисшее крыло, добавил: – Подранился, видать. Держи!

Олешке показалось, что друг норовит побыстрее избавиться от недоброй птицы.

Попав к россу, воронёнок заволновался. Забился, пытаясь вырваться, а после со всей силы тюкнул клювом мальчика в грудь. Ух, как больно! Но княжич стерпел.

– Тихо, тихо! Я тебя не обижу, – прошептал он.

Санко погладил слётка по пёрышкам. Тот сразу успокоился и склонил голову на бок. Олешка и сам почувствовал необычайную слабость – словно его укутали в невесомое тёплое покрывало. Бр-р! Что за напасть?! Опять Санкины колдовские штучки?

Крылышко и вправду выглядело перебитым. О ставни, что ли, ударился, бедняга? Или упал неудачно?

– Смотри, у него и с лапкой что-то – тряпицей обмотана. Верно, хозяин есть. Или был… Ты его подлечишь?

Славон сморщил нос и обречённо вздохнул:

– Не по нраву мне то, – и пояснил: – Вороны поганые вестки носят.

Но воронёнка забрал и принялся ощупывать лапку. Попробовал развязать тряпицу, но узелок был затянут надёжно. Птенец не сопротивлялся. Лишь иногда поворачивал голову, обращая на мальчика то один глаз, то другой.

– Дай ножа! Разрезать треба, – сказал Санко, как бы оправдываясь.

Княжич дотянулся до кровати и извлёк из-под постилки короткий ножик с узким и очень острым лезвием. Ловким движением юный лекарь вспорол плотную ткань.

– Эге! – раздался озадаченный возглас. – Во дела!

Санко повернулся, и росс увидел у него на пальце тонкое серебристое колечко с небесно-голубым камнем.

Нет! Это уже слишком, Варок!

– Лепое, да? – славон залюбовался неожиданной находкой. А княжичу почудилось, что в келье враз стало нечем дышать.

Ну, не бывает так! Не бывает!!!

Этот сон! Эта подкова! А теперь… Громко всхлипнув, он повалился на кровать и обхватил голову ладонями.

– Ты… шо? – Санко удивлённо воззрился на росса.

Смятение, однако, длилось недолго. Олешка резко поднялся, провёл рукавом по глазам и хмуро произнёс:

– Дай сюда!

– Да бери! – славон обиженно дёрнул плечом и протянул перстень.

Княжич промолчал и крепко стиснул кольцо в кулаке. Слёзы рвались наружу, но он изо всех сил старался сдержаться. Оттого где-то глубоко в горле рождались противные булькающие звуки. Чтобы заглушить их, Олешка усиленно шмыгал носом.

Санко с испугом поглядывал на друга.

Воронёнок, нежданно оставшийся без присмотра, пришёл в себя и принялся живо расхаживать по столу, царапая поверхность острыми коготками. Иногда останавливался на краю и раскачивался, будто примериваясь для прыжка.

Эта беготня отвлекла славона. Он отвернулся. Олешка услышал, как дружок бранится в сердцах:

– Вот клятый! Явиться не поспел, а напортачил. Ох, ну, пошто приметы не брешут?.. Шо зоб раззявил, дурень крылатый?