– Но за что? – восклицаю я.
– Видать, лишняя ты им, – пожимает плечами Мефодий, заставляя меня совершенно потеряться.
«Лишняя! Лишняя!» – набатом звучит в моей голове. Мне становится вдруг очень холодно. Вовсе не лёгкий морозец виноват в том, что я чувствую, мои ощущения совсем другие – будто сердце стремится остановиться навеки, ведь, получается, я совсем одна. Ненужная. Брошенная. Выкинутая, как старая кукла.
***
Мой рыцарь не обманывает моих ожиданий. Правда, я опять лишаюсь чувств, на этот раз от эмоций, поэтому не знаю, куда девается Мефодий. Я обнаруживаю себя в какой-то другой карете, лежащей на диване, а напротив сидит поручик. В груди моей пусто и холодно, что будет дальше, я просто не понимаю. Ведь мои близкие меня, получается, просто выкинули, как ненужную вещь.
– Я предлагаю поехать со мной, – произносит Саша. – Хочешь – невестой, хочешь – сестрой.
– Сестрой? – удивляюсь я, привставая с необычно мягкого сидения. – Но…
– Матушка тебя примет, а батюшка преставился давно, – объясняет мне поручик. – Ну ещё могу тебя доставить, куда скажешь.
Как будто он не понимает, что идти мне просто некуда. Впрочем, его предложение бесчестья не значит, ибо поступает он совершенно по-рыцарски. Оттого, наверное, я и соглашаюсь. Ещё, возможно, от страха, ибо у меня, выходит, и нет никого. Страх того, что офицер может со мной что-то сделать, притупляется пониманием: не для кого себя блюсти. Не будет у будущей монахини ни мужа, ни детей, а так хоть поживу напоследок. Ну а монастырь никуда от меня не убежит.
– Я согласна, – шепчу я в ответ, на что явно не сомневавшийся в моём решении Саша кивает.
– Тогда вещи из кареты перенесём сюда, – сообщает он, куда-то исчезая.
Я же раздумываю о происходящем, но мыслей у меня совсем никаких нет. Мне кажется странным происходящее, я будто сплю, потому что не бывает же таких совпадений в жизни. Но мой рыцарь ведёт себя совсем необыкновенно. Я таких и не встречала вовсе, потому опыта у меня нет, да и спросить, как выяснилось, совершенно некого. Получается, классная дама знала, недаром она так улыбалась.
Вот, кажется, живёт человек, дышит, что-то говорит, делает, а на деле мёртв он. Так и я сейчас, ведь подобной нелюбви я от матушки и батюшки совсем не ожидала. Была готова и к розгам, но не к тому, что последовало. Разве же можно так с невинным человеком? За что? За что? За что так со мной желают поступить?
Не выдержав, я плачу, плачу, уже не сдерживаясь. Мне уже не важно моё княжеское достоинство, моя честь становится лишь словом, сотрясающим воздух, потому как я сейчас всё равно что сирота. Никому не нужная, лишняя… Интересно, зачем я Саше? Мои мысли переключаются на него. Вот чьего мотива я не понимаю. Зачем ему идти на подобное? Ведь если батюшка узнает…
Но я уже согласна, поэтому карета отправляется в путь, а я успокоенно засыпаю, зажав в руке кусочек хлеба. Пока в моей ладони хлеб, я не буду совсем уж голодной, а к холоду я давно привыкла. Очень холодно у нас в спальнях, просто жуть как, особенно зимой. Сон накрывает меня с головой, а в нём косматое чудовище всё рвёт моё платье и никак не может его разорвать, отчего я от ужаса даже дышать не могу.
Просыпаюсь из-за сна, вмиг ощутив, что карета стоит. С трудом справившись со своим страхом, выглядываю на улицу. Мы находимся возле какого-то большого дома, вокруг пусто и нет никого. Я замираю, прислушиваясь к доносящимся откуда-то голосам, а в самой страх оживает – страх быть опять брошенной. Но я лишь слегка дверцу приоткрыла, чтобы услышать, ибо любопытно мне, о чём говорят медленно приближающиеся голоса.
