Код 222 - страница 11

Я решила поближе посмотреть на девушку, прежде чем уйти. Подойдя к кровати, я слегка наклонилась, чтобы разглядеть черты ее лица, но не успела даже толком посмотреть на нее, потому что взгляд мой зацепился за что-то темное, что немного выглядывало из-под одеяла. Я совершенно бесцеремонно приподняла его и увидела плюшевого медвежонка. Меня кольнуло прямо в сердце, вся кровь будто прильнула к нему, глаза защипало, и слезы покатились по щекам, будто только того и ждали. Везде защемило, заныло, словно включили давно не используемый механизм, а все его детали слегка заржавели.

Рука сама вернула одеяло в исходное состояние, а я просто стояла и смотрела на эту взрослую девушку и видела в ней маленькую девочку. Такую, какой видела ее, наверное, ее мама. Я стояла не шевелясь, даже не вытирая громадные слезинки, что бесшумным бесконечным потоком катились по моим щекам. Вот тогда я и поняла, зачем нужен был этот букет… То была не просто очередная пациентка больницы Святого Ганса, нет. То была маленькая девочка, которая бегала когда-то весной по лужам, которая летом пачкала свое розовое платьице, роняя на него ежевичное мороженое, которая осенью приносила маме букет из листьев, а зимой ловила ртом снежинки. Которая всегда забирала в кровать плюшевого медвежонка. Это была ее девочка. И не важно, сколько уже этой девочке лет. Любящее материнское сердце бездонно, оно может вместить себя всю вселенную, оно будет любить и оберегать свое дитя во что бы то ни стало. И будет верить и надеяться, пока само не остановится.

В палату вошла медсестра. Увидев мои слезы, извинительно сказала, что время посещения истекло. Дальнейшие свои действия я помнила плохо, но точно запомнила, что попросила отвести меня к главному врачу, где подписала чек и отдала ему, а затем села в такси и поехала домой.

Стоя у окна, я смотрела на ночные огни города. Вид множества огоньков, движущихся и неподвижных, мелькающих и призывных, маленьких лампочек и больших прожекторов передавал жизнь в ее бесконечной суете. Вот так встанешь у окна, и разум твой успокаивается. Да-да, это отличное средство для расслабления, как ритуал перед отходом ко сну. Ты вроде как прощаешься с днем, подводишь итоги, хорошие или плохие, ведешь мысленный диалог с самим собой. Вот и я подводила итог этого нереального дня. И он был прожит не зря: как минимум одному человеку сегодня я постаралась чуть облегчить жизнь.

Я снова вспомнила маму той несчастной покалеченной девушки, и от этого стало тяжело на сердце. И даже не от жалости к ней, не от сочувствия, а от страха оказаться на ее месте. Найти в себе силы и мужество бороться до конца, даже когда уже нет ни того ни другого, когда потеряны гордость и прежняя жизнь, когда отчаяние уже ходит по пятам, как бродячий пес, когда готов от бессилия сдаться, но все равно борешься и веришь в чудо. Господи Боже, храни всех любящих матерей на этой земле!

С этой блаженной мыслью я и проваливалась в сон, кажется, повторив вслух:

– Храни всех любящих матерей, Господи!

Сквозь сон мне слышались какие-то навязчивые звуки. Монотонные и негромкие, но вызывавшие во мне смутное чувство тревоги. Я вроде и проснулась, а вроде и нет, но в любом случае совершенно не хотела открывать глаза. В теле чувствовалась слабость, настолько сильная, что шевелиться не было никакого желания. Я лежала и размышляла о вчерашнем дне, о том, насколько нереальным было произошедшее со мной.