Читать онлайн Пригода Инна - Код доступа: Одиночество. Часть 3.

Дождь барабанил по перрону с назойливой ритмичностью плохого массажиста. Я стояла перед вагоном, ощущая себя героиней того самого романа, где наивная девушка получает "тайное послание судьбы" и сразу же бросается в омут приключений, не удосужившись проверить, есть ли в этом омуте спасательный круг.

– Итак, резюмируем, – пробормотала я себе под нос. – Алтай. Артефакты. Духовный прорыв. И мой верный пёс, которого, как выяснилось, никто не согласился взять на передержку, даже за тройную оплату.

Он сидел в переноске, поджав хвост с таким выражением морды, будто готовился к экзамену по стоицизму. Его взгляд ясно говорил: "Ты называешь это просветлением? Я называю это нарушением Женевской конвенции о правах животных".

– Ты что, не хочешь приключений? – с вызовом спросила я.

Он медленно поднял веко, выпустив в меня заряд немого сарказма, который я прекрасно услышала:

"Приключения? Я мечтал о диване. О своей потрёпанной игрушке-утке. О праве облаивать шорохи за дверью.

Это же не путешествие – это транспортировка заключённого!"

И всю дорогу он методично изображал мученика, вжимаясь в угол переноски и демонстративно прикрывая глаза лапами, будто не в силах вынести зрелище своего падения.

– Неужели ты боишься поездов? – притворно удивилась я.

"Боюсь? Я их презираю! – мысленно фыркнул он. – Двести часов тряски. Ароматный букет из запахов чужих носков, лапши "Роллтон" и туалета, который к третьему дню превращается в филиал Дантова ада. Да, прекрасные условия для духовного роста!"

"Джйотиш-Лока" организовала эту поездку с подозрительной поспешностью, будто сама Вселенная торопилась сказать: "Проветрись!" Что касается ветра – метеорологический прогноз оказался пугающе точным…

– Там тебя ждут ответы, – загадочно произнёс слепой учитель, вручая мне камень с дырой посередине, который выглядел так, будто его только что выкопали из ближайшего огорода.

– Это… артефакт? – почтительно спросила я.

– Нет, но пригодится, – ответил он с такой уверенностью, что я невольно поверила.

Издатель, верный своей традиции, подлил масла в огонь моих сомнений:

– Говорят, там есть особое озеро. Посмотришь в него – увидишь не своё отражение, а…

– А? – замерла я в ожидании.

– Того, кем могла бы стать, если бы не боялась.

Бакс зевнул с таким видом, будто слышал это миллион раз: "Значит, опять будем копаться в твоих страхах. Чудесно. А я-то надеялся хотя бы на шашлык."

Поезд до Барнаула тронулся, увозя нас от Москвы, которая за окном медленно превращалась в туманное воспоминание. Почему именно Горно-Алтайск? Очень просто – оказывается, ши-тцу плохо переносят перелёты. А мой пёс, отвернувшись к стенке, принял позу "обиженный сфинкс".

– Проголодаешься – позовёшь, – мысленно парировала я.

Его спина ответила мне красноречивее любых слов.

Где-то впереди нас ждали горы, сотни фотографий с красивейшими видами и зеркала, обещавшие показать правду. А пока…

Пока поезд укачивал нас в темноте, стуча колёсами навязчивый рефрен: "Ты-не-пра-ва. Ты-не-пра-ва. Тыне-пра-ва."

И, как это ни странно, впервые за долгое время я была готова с этим согласиться.

Барнаул встретил нас ледяным ветром. Поезд, измученный двумя днями и девятью часами Баксовой мизантропии, выплюнул нас на станции с явным облегчением. Далее автобус до "Горно-Алтайска".

– Ну что, просветлел в пути? – поинтересовалась я, вытаскивая переноску, из которой торчал лишь хвост – последний белый флаг капитуляции перед реальностью.

Четвероногий ворчун вылез, отряхнулся с достоинством опального аристократа и мысленно бросил: "Если просветление – это бесконечные дни тряски, ароматы дешёвой лапши и сосед, играющий на своём смартфоне с включённым звуком", то я, пожалуй, Будда."

И уже в "Горно-Алтайске" нас встретил таксист Аркадий. Его "Лада" цвета "увядший абрикос" и улыбка, настолько широкая, что сразу вызывала подозрения – не голограмма ли он?

– В горы? За духовностью? Без проблем! – заразительно веселился он. – Только предупреждаю: там шаман Сергей сейчас "энергии чистит", так что, если вас начнёт колбасить – это не мой водительский косяк..

Шаман Сергей (он же "Проводник в иные миры", он же владелец лавки "Сувениры + Карма") встретил нас у своей юрты, попивая "Байкал" и заедая его чак-чаком. Мой "радар" чётко уловил его мысли: "О, новые жертвы… тьфу, искатели! Камень с дыркой привезли? Жаль. Не удалось втюхать свой за пятьсот рублей."

– Я покажу вам "энергетический портал", – заявил он вслух, – а потом мы отправимся к озеру "Ай-НеВерь-Своим-Глазам". Особенность: отражает не лицо, а внутренние страхи.

Бакс, заглянув в воду, увидел там… пустую миску. Именно в этот момент Аркадий "случайно" забыл нас, сославшись на срочную помощь тёще в огороде.

"Кафе у Дури" встретило нас "просветлённым борщом" (без сметаны – она, оказывается, "забивает третий глаз"). Здесь шаман Сергей неожиданно признался, что он "немного не шаман" – моё невольное мысленное воздействие, видимо, сработало.

– Я вообще бухгалтер с Урала, – сознался он. – Но тут, понимаешь, спрос на духовность… а ты попробуй мои чебуреки – они действительно божественные!

Гора "Понятия-Не-Имею" по легенде была вотчиной "старца-провидца". На деле же мы встретили деда Ивана, торгующего мёдом и раздающего мудрости: "Любишь себя? Молодец. Не любишь? Купи мёда, полюбишь."

Вскоре я полностью согласилась со своим спутником: "Обратно в Москву!" С новым знанием: если где-то пишут "место силы" – значит, там нет Wi-Fi, зато есть шаман-аферист. Названия пунктов нашего путешествия конечно же отличаются, но на тот момент в моей голове они звучали именно так…

На прощание Бакс мысленно подвёл итог: "Следующее путешествие – или в Турцию, или вообще в никуда. Я не духовный – я собака. Мне бы косточку и диван."

В поездке выяснилось: моя способность слышать мысли стала настоящим проклятием. Шарлатаны выдавали себя, мысленно подсчитывая доходы, а настоящие знатоки духовных практик шарахались от меня с животным страхом. В итоге я действительно проветрилась и поняла главное: чтобы разобраться в себе, не обязательно уезжать на край света.

И ещё я осознала: "любовь к себе" – это, возможно, просто разрешение иногда быть глупой, доверчивой

и… да, верить в камни с дырками. Хотя бы потому, что это очень смешно.

Когда колёса нашего поезда отстучали последний ритм на московских рельсах, я вдруг осознала: мы привезли в рюкзаках не только грязные носки и коллекцию камней. Мы везли домой нечто более ценное – новую версию меня. Той же модели, но с обновлённым программным обеспечением – будто кто-то нажал "reset", оставив только нужные системные файлы.

Москва встретила нас привычной суетой, но теперь я разглядывала её как обновлённое приложение – интерфейс тот же, а функционал воспринимается иначе. Те же дома, те же улицы, но… будто кто-то подкрутил контрастность. Оказалось, "места силы" работают по принципу Wi-Fi – сигнал ловится везде, если знать пароль. А пароль, как выяснилось, – "перестать искать специально".

– Ну что, – спросила я Бакса, с трудом вытаскивая перегруженный рюкзак из такси, – мы нашли то, зачем ехали?

Он фыркнул, мысленно роняя: "Я нашёл, что в горах полно интересных столбов. А ты, кажется, нашла инструкцию по эксплуатации себя. Только давай без фанатизма – следующую поездку планируем не раньше, чем у меня отрастёт подшёрсток".

Две недели тряски по алтайским дорогам проредили мои мысли как хороший дефрагментатор. Ненужные процессы завершились, оставив только необходимое:

– Серпантины, перезагрузившие систему ценностей.

– Водопады, сбросившие кэш накопленных обид.

– Озёра, отразившие не только небо, но и давно забытые части души.

Я вдруг увидела очевидное с ясностью человека, случайно нашедшего очки у себя на макушке:

– Мой город прекрасен, даже серые дома смотрятся как декорации для фильма о счастливой жизни.

– Всё отлично, если не зацикливаться на том, что могло бы быть "ещё лучше".

– Я молода (по меркам секвойи) и симпатична (если не включать верхний свет).

– Друзья бывают разными: виртуальными, воображаемыми, и самыми верными – теми, кто спит у твоих ног и ворчит на твои философские откровения.

Барбос, наблюдая за моим прозрением, мысленно заметил: "Наконец-то ты догнала то, что я знал ещё щенком. Хотя насчёт "симпатичной" ты всё же слегка преувеличила – я видел тебя утром после палатки".

Я рассмеялась. Даже его собачий цинизм теперь казался мне не раздражающим, а трогательным – как системные уведомления, которые когда-то бесили, а теперь стали частью личного digital-фольклора.

Когда я погрузилась в объятия собственной кровати, как же она оказалась мягче любых ортопедических ковриков, в голове звучал главный урок Алтая: счастье – не в геолокации, а в правильных настройках зрения.

Даже если твой "храм вселенной" – это однокомнатная квартира с собакой.

А утром я обнаружила, что "артефакт" слепого учителя прилично отполировался у меня в кармане и идеально держит чашку кофе. Вот и вся духовность – иногда самые глубокие откровения оказываются самыми приземлёнными. Главное – вовремя переключать фокус. И иногда – уезжать достаточно далеко, чтобы разглядеть то, что всегда было рядом.

– Знаешь, Бакс, – сказала я, насыпая ему утреннюю порцию корма, – мы, кажется, не нашли просветления. Зато хорошо проветрились.

– Главное, – мысленно парировал он, – чтобы теперь ты не решила, что "проветриваться" нужно каждые выходные. Хотя… – он украдкой посмотрел на пакет с алтайским мёдом, сырами и сушёным творогом курут, – если там, где мы будем "проветриваться" в следующий раз, есть такие вкусняшки…

Я рассмеялась. Даже самый циничный пёс не смог скрыть – что-то в нас действительно изменилось. Возможно, настоящее просветление – это просто умение видеть радость там, где раньше видели рутину. И понимать, что ты не героиня драмы – а главный персонаж вполне себе приличного романа.

«И если когда-нибудь вам скажут, что счастье – где-то далеко, в местах силы, у горных озёр или в древних артефактах – не верьте. Оно всегда было гораздо ближе. Прямо там, где тёплая кружка чая, смешной пёс, храпящий на коврике, и камешек с дыркой, в которую, если прищуриться, видно самое главное: вы уже дома. А всё остальное – просто красивые декорации.»

День первый. "Красные ворота или как я перестала бояться серпантинов"

Когда Аркадий (наш таксист-оптимист на машине цвета увядшего абрикоса) сказал: "Держитесь крепче, сейчас будет весело", я ещё не понимала, что он имел в виду настоящие русские горки по-алтайски.

Сёминский перевал встретил нас туманом, в котором терялись очертания реальности – или это просто я забыла очки в собачьей переноске?

"Ты только не смотри вниз", – мысленно посоветовал мне пёс, прижимаясь ко мне всем своим 7килограммовым телом. Но как не смотреть, когда за окном пропасти сменяются видами, от которых перехватывает дыхание? Красные ворота оказались не просто скалами – это был природный театр, где главным актёром было солнце, играющее на пурпурных склонах.

Приписка Бакса: Всё плохо. Эти люди называют это дорогой. Я называю испытанием на прочность.